Фельдшер скорой. Алексей Вязовский
тире любовницы. Под конец я уже был готов сам изобрести машину времени, чтобы прыгнуть еще разок в прошлое и отговорить себя от этой затеи. Тем более что поперла изжога, которая распалила во мне адские котлы.
– Ты молоко купила? – спросил я Лену.
– Да, да. Вот пакет.
Я оторвал уголок, припал к живительному лекарству всех язвенников. Эх, сюда бы еще бананчик, заполировать молочко…
На подстанции еще ничего не знали – мы спокойно сдали смену, Томилина умчалась передать карточки.
– Ленке что будем говорить? – Харченко закурил дрожащими руками.
– Не Ленке, а Елене Александровне. Ты же вроде не курил?
– Стрельнул у ребят… Может, на больничный уйти?
– Ну уйди. Или думаешь, Ароныч тебя дома не найдет?
– Найдет… – Харченко затянулся, закашлялся.
– Не начинал бы ты обратно смолить, – покачал я головой. – От курения рак легких случается и прочая гадость.
– Да какой там рак? – махнул рукой Миша. – Не до этого.
– Лучше всего пойти и повиниться, – посоветовал я. – К тебе претензий раньше не было. Поругают и отстанут.
Водитель ничего не ответил, лишь расстроенно покивал. А я пошел в ординаторскую к телефону. Растряс свою записную книжку, достал визитки тех, кто мне вручал грамоты. Первая – Щербина Ярослав Кириллович. Моссовет, общий отдел. Не то. А вот второй, Маслов Дмитрий Саввич, – самое оно. Помощник Гришина. Разочек горкомовец мне уже помог с квартирой. Может, поможет и еще.
Набрал, быстро изложил ситуацию. В трубке повисло тяжелое молчание.
– Тут надо докладывать Виктору Васильевичу, – тяжело вздохнул Маслов. – Вопрос сложный. Не отходи от телефона.
Дальше сидел как на иголках, ждал. Томилина сдала смену, поцеловала меня в щеку и упорхнула к парикмахеру. И рассказать не успел, и к трубке как привязанный. Потом, значит, сообщу. Пара врачей рвалась к телефону, но я их шуганул. После заплыва в Москва-реке и неоднократных схваток с Лебензоном, из которых я, может, выходил не победителем, но точно не проигравшим, мой авторитет был на высоте. Народ, тихо возмущаясь, отполз от заветного телефона. Наконец раздался звонок.
– Жди у входа, за тобой выслали машину.
Черная «Волга» подобрала меня уже через полчаса, а еще спустя сорок минут я предстал пред ясны очи Виктора Васильевича Гришина. По коридорам с космической скоростью меня почти протащил Дмитрий Саввич. Глава Московского городского комитета партии и член Политбюро выглядел неважно. Мешки под глазами, синеватые губы инфарктника. Окна кабинета выходили на Старую площадь, погода опять показала «козу» – повалил сильный снег.
– Рассказывай… – Гришин уставился на меня немигающим взглядом, из-за приставного столика ободряюще кивнул Маслов.
Я начал мычать, выдавливая из себя рассказ о трупе. Не стал скрывать про «левак», про тихую панику, которая случилась у силовиков после осмотра тела.
Помощник наклонился к уху Гришина, тихо произнес:
– Второй провал КГБ за полгода