Шесть баллов по Рихтеру. Екатерина Каретникова
но мужик говорил громко, попробуй не услышь.
– Нормально все, – басил он хрипло. – Не бойсь, не замочит. У меня химзащита и бахилы до колен.
Какая химзащита? Какие бахилы? Вик сперва подумал, что мужик или не в себе, или нанюхался тараканьей отравы. В городе как-то дико расплодились тараканы, и все их травили, чем могли. Некоторые травились сами раньше тараканов.
Но послушав разговор еще пару минут, Вик понял, что все с дядькой в порядке. А химзащита – это его плащ. Вик подумал, что ему бы плащ тоже не повредил, и сразу вспомнил, что у отца на дачном чердаке валялся скрученный в рулон почти такой же, как у мужика. И сапоги-бахилы для рыбной ловли стояли в сарае. Но это они в нормальное время предназначались для рыбалки, а во времена алых дождей вполне могли пригодиться просто, чтобы ходить.
Родителей на даче не было. Вик сразу увидел, что в эти выходные они туда даже не доехали. Он пару раз сухо всхлипнул, наткнувшись то на мамины тапки, то на отцовские очки на подоконнике. А потом вышел в сад и там уже чуть не завыл по-настоящему. Под старой яблоней стояла сумка, мамина сумка, с которой она никогда не расставалась на улице. Потому что там был паспорт. И кошелек. И планшет с начатой работой. Мама в последние годы набирала рабочие тексты в планшете и все радовалась, что теперь это можно делать, где угодно. Вон, хоть под яблоней.
Вик залез в мамину сумку. Сроду он ее не открывал. А тут залез и обнаружил, что все на месте. Кошелек, карточки, паспорт, планшет. И даже газета с кроссвордами, которые мама с папой обычно решали в электричке. В этот раз, правда, кроссворды попались трудные. Вик увидел, что в газете написано всего пять слов на одной страничке – и все. А может, дело было не в сложности кроссвордов? Может, родителям почему-то стало не до них? Но почему? И все-таки до участка они доехали, раз сумка нашлась. А вот в дом уже не вошли.
Сосед Старик подошел к Вику со спины, и тот чуть не завизжал от страха. Старик и раньше-то выглядел не очень, а сейчас лицо у него покрылось какой-то почти черной сеткой и глаза налились кровью. Нелюдь и нелюдь.
– Чего ты, Витюнь? – просипел Старик. – Не узнал, что ли?
– Узнал, – кивнул Вик.
И подумал, что сейчас бы рвануть в дом, а не разговоры разговаривать. Он увидел зажатый в руке Старика топор, а по острой кромке лезвия расплывающуюся алую кайму. Старик проследил за взглядом Вика и усмехнулся понимающе.
– Я теперь без топора не хожу, – объяснил сосед. – И тебе не советую. И вообще. Мал ты еще, езжай домой. Как первая электричка придет, так и езжай. Я твоим мамане с папаней сразу сказал – нечего тут молодым. Нам, старичью, уже все одно. А у молодых жизнь. А они не послушались. Ты хоть слушай!
Вик постарался хотя бы казаться спокойным.
– А почему молодым надо уходить? – спросил он.
– Потому что пришли дожди, которые смывают всё. И всех.
Глаза у Старика стали прозрачными и безумными. Он посмотрел на Вика, подавился воздухом и начал тяжело кашлять. С каждым новым звуком Вику казалось, что сейчас из Старика