Память призраков. Ray Indigo
осязаемые злопыхатели, которых он как назло не помнит и не знает в лицо. Он рефлекторно обернулся на обращение к себе, как к Василию, обращение по имени, родному и тёплому, на ту самую букву «В». Несвойственная ему вспышка злости сработала, как ключ зажигания для аналитического механизма и в голове мужчины немногие воспоминания вдруг начали складываться в панно из логических пазлов.
Новообращённому Василию представилось, как кто-то днями ранее пытался его убить, но только лишил памяти. Эти же опасные незнакомцы отозвались по номеру с записки, затем, проследили за его автобусом с тем, чтобы спровоцировать аварию с летальным исходом.
– А как же эта Антонина? С чьей она стороны? – словно сам у себя возбуждённо спросил он, и Кузьма в ответ лишь непонимающе пожал сутулыми плечами.
– Ежели имя этой барышни помнишь, надо думать, из своих… Ты вот что, Василий, – как бывший светила медицины веско посоветовал Кузьма, когда бродячий дуэт приближался к тому самому торговому двору на Большом проспекте самого мистического острова Санкт-Петербурга, – То немногое, что знаешь о себе, что снится и я тебе говорю, записывай куда-нибудь. А то смоет волной, никто уже не воротит…
Внять бы рекомендациям паломника, но писать пока было не на чем. Тем не менее, пока и поводов беспокоиться за сохранность свежих воспоминаний не было. Василий-Николай даже припомнил то, что покойный водитель Лёха, предлагал вернуться к Васильевскому дворику, чтобы осмотреться там и расспросить местных завсегдатаев о природе своего происхождения. Затем, он считал необходимым спешить на поиски своего дома близ христианского кладбища, но блаженный вдруг удержал его от этих шагов, загадочно назвав их шагами к смерти. А Василий упрямился и хотел хотя бы со стороны распознать своё бывшее жилище, мужчина подспудно не желал примыкать к бомжатнику, который представлялся ему затягивающим омутом полной безнадёги и настоящей смерти во всех её проявлениях.
На крыльце обозначенного торгового павильона в компании друзей курил крупный молодой человек с недружелюбным лицом, в котором тёзка острова неуверенно признал охранника, выдернувшего его из долгого сна днями ранее. То ли из-за профессиональной наружности, то ли из-за чёрной, почти гестаповской спецодежды, Кузьму не на шутку испугал тяжёлый взгляд парня, и он дал дёру. От хамских усмешек и угроз, полетевших в спины бездомных, угас и былой энтузиазм Василия, поспешивший дальше по 5-ой линии до искомого проспекта. Он по-прежнему затруднялся самостоятельно сориентироваться на знакомом, но ужасно запутанном острове, из которого хитроумный князь Меньшиков в своё время планировал сделать череду гребных каналов по аналогу Амстердамских. И потому, невзирая на стыд за неадекватное состояние Кузьмы, он не отставал от проводника. Взволновавшийся старик, пригнул седую голову и накрыл её руками, продолжая громко бормотать что-то о чёрных людях, о проклятии смерти и псах.
– Кузьма,