Нация. Плоды искушения. Том первый. Вячеслав Гришанов
И всё это кончается трагически: тот, кто ещё недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи. А бывает и ещё хуже: только что человек соберётся съездить в Кисловодск, – тут иностранец прищурился на Берлиоза, – пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмёт – поскользнётся и попадёт под трамвай!..»
Егор знал, что идея романа – это добро и зло. И не только в контексте борьбы, но и в поиске определения.
«Но, чтобы вот так разложить всё по полочкам, – мысленно рассуждал он, – нужна не просто уверенность, нужны большие знания, нужна принципиальность, нужно воображение, нужно погрузиться в фантазии, романтику жизни (нестандартная форма романа, его необычная композиция, авторский стиль – всё это захватывало его), а мне трудно сравнивать, трудно выносить суждения. Моя нравственность неразвита, более того, я страдаю духовным истощением. Прекрасное и безобразное, доброе и злое – для меня это лишь общие понятия морального сознания, не более. Наверное, дела мои плохи, если я не могу разобраться во всей этой правоте, – с грустью подумал он. – И потом: если я верю в нечто такое, что не только не обещает мне блага или спасения, но прямо ведёт к гибели, – разве это вера? Получается, что с верой жить лучше – с ней и жизнь, с ней и спасение. А если ещё человек будет не просто «верить», а веровать, то это и вовсе придаст особую силу и глубину! Ух! – пронеслось в его голове, – интересные получаются рассуждения, никогда об этом не думал, даже не помышлял, а ведь есть над чем подумать, чтобы всё это понять и осилить… нет, здесь нужно время».
Он встал со стула, взял семейную фотографию, что стояла тут же на полочке с книгами, бережно положил её между страничек и закрыл книгу. Потянувшись, он глубоко вздохнул и тихо, на носочках, чтобы не разбудить своих, вошёл в спальню. За окном уже светало…
Глава VIII
Рано утром, к началу рабочего дня, Егор был уже на станции, на своём рабочем месте. Всех новостей он ещё не знал, как не знал и то, что происходило вокруг в эту самую ночь (в «Комсомолке», что он купил в киоске «Союзпечать», никаких сообщений об аварии не было, чему он очень удивился). Общение с коллегами (машинистами-обходчиками) носило чисто формальный характер – больше молчали, чем говорили. Все чувствовали свою вину, понимая, что катастрофа вызвана человеческим фактором. К тому же всех пугал масштаб случившегося и его последствия… Одним словом: все находились если не в шоке, то в подавленном психологическом состоянии. Никто и никогда не мог предвидеть ничего подобного. И эта травма была настолько велика, что найти силы противостоять этому было очень сложно, если не сказать – невозможно. Это всех мучило и не давало покоя. Поэтому всем было не до разговоров. Нужно было принимать срочные меры, учитывая важность происходящих событий…
После тщательного изучения радиационной обстановки и аварийности