Ф. А. Абрамов. Сборник. Федор Абрамов
сказала:
– Ну теперь сказывайте вы, работнички дорогие.
Никто не говорил. Сидели понурив головы, молчали.
– Что же, так и будем в молчанку играть? – снова спросила Анфиса.
– Ты его спрашивай, – кивнула Марфа в сторону бригадира. – Чего к нам пристала?
Федор Капитонович, давно уже искоса присматриваясь к председателю, решил: «Знает», – и пошел напролом:
– Беда с нашим братом. Ладу нету, кусок изо рта рвем…
Ему не дали договорить:
– Это у тебя-то кусок изо рта рвем?
– Вырвешь, как бы не так, зубы сперва обломаешь!
– Двенадцатый год колхоз потрошишь, – видим, не слепые!
– Да что же это, Анфиса: мы тут убиваемся, а он об корове своей…
– Да уж так: для кого война, а для кого мошна!
Кричали, препирались еще долго, а потом женки в один голос: замену давай!
– Ну, раз так… – сказала Анфиса, – снимать будем.
Федор Капитонович приготовился было ко всему, но этого все же не ожидал. С секунду он сидел как громом пораженный, потом вскочил на ноги, заметался, замахал руками:
– Это меня-то снимать? Ты меня ставила? С первого дня колхозной жизни… Про меня в газетах печатали… премии давали… Да за такое дело… Ты с весны на меня зуб держишь – союзки забыть не можешь…
Анфиса, бледнея, оглядела его снизу доверху.
– Да русский ли ты человек? – еле слышно прошептала она.
– Я в район поеду, я покажу, как над стариком измываться…
И Федор Капитонович, с неожиданной для него резвостью, побежал к избе.
После ужина Софрон Игнатьевич, улучив удобную минуту, подал Анфисе знак: отойдем в сторону.
Росистой тропинкой прошли к речке, присели на сухую валежину. Софрон Игнатьевич отломил ветку, подал Анфисе: отмахивайся, мол, от мошкары. Затем, нагнувшись, стал свертывать цигарку, потом долго выбивал кресалом огонь.
– Ты это зря, Петровна, – заговорил он наконец глухо, – зря все затеяла.
Анфиса ждала.
Софрон Игнатьевич жадно затянулся несколько раз подряд, резко отбросил цигарку, рассыпавшуюся искрами:
– Зря, говорю, в бригадиры назначила… – Подумав, он круто повернулся к ней лицом: – Знаешь, кто я?
– Ты что-то сегодня загадками. Слава богу, век живем…
– Я не про то… В общем, так… в белых год служил… слыхала?
С заросшего седой колючей щетиной лица на нее в упор, не мигая, смотрели усталые, измученные глаза.
– Смотри, чтоб худа не было… пока не поздно. – Софрон Игнатьевич отвернулся. – Так-то один раз в лесу назначили меня групповодом… Знаешь, что было? Секретаря ячейки чуть из партии не вышибли… А сейчас, сама знаешь, война…
Долго молчали. Над потемневшим лесом всходил бледный месяц, в кустах за рекой отфыркивалась лошадь.
– Мало ли чего когда было, – сказала Анфиса.
– А все-таки ты подумай… худа не хочу…
– Ладно, я в ответе буду, – сказала, вставая, Анфиса.
Глава двадцать шестая
Пока