Второй шанс 2. Вольноопределяющийся. Александр Сухов
единственным в этом мире по-настоящему близким человеком несчастья все сильнее и сильнее приводило её в ужас. За свои прожитые восемь десятков лет Третьякова неоднократно успела убедиться в предвзятости законов и законников при рассмотрении судебных тяжб между родовитыми и простыми людьми. Её Андрюшенька всего лишь обычный юноша мещанского сословия. Кто он супротив хотя бы того же Семипольского? А об Орловых и говорить не приходится. Разумеется ей известно, кем на самом деле является Андрей, но эта информация на самый крайний случай. Если Фемида окажется настолько слепа, что позволит засудить невиновного человека (а Третьякова была абсолютно уверена в невиновности Андрея), она отправится во Владимир, добьется встречи с главой рода Иноземцевых Иваном Германовичем и была не была, расскажет тому, кем на самом деле является её воспитанник. Не поможет, так она и к Яромиру Афанасьевичу Шуйскому обратится за помощью. Но пока что этот козырь она решила попридержать до выяснения обстоятельств – уж очень её Андрюшенька негативно относится к идее восстановить прерванные связи с родней.
Боровеский обер-полицмейстер Лука Ильич Товстоногов был крайне любезен, с помещицей Третьяковой и сопровождавшим её майором в отставке. На её требование немедленно освободить Андрея Воронцова недовольства не проявил, лишь прояснил ситуацию:
– Дражайшая Василиса Егоровна, рад бы, да не в моей это власти. Видите ли, имеет место нанесение урона чести и достоинству лицам дворянского и.., – он вознес к потолку указующий перст, – боярского родов. А это, я вам скажу, по нашим законам можно квалифицировать как покусительство на государственные устои. Да, уважаемая, именно так-с. А подобные деяния, за просто так с рук не сходят-с. Вы уж извините меня, Василиса Егоровна, но помочь вам ничем не могу.
Третьякова хотела тут же устроить скандал, но сопровождавший её Пров Николаевич, мгновенно разобрался в чувствах, обуревающих его пассию, и вмешался в разговор, дабы предотвратить ненужные дрязги. Найдя в рассуждениях главного городского полицейского вопиющую зацепку, он задал ему весьма неудобный вопрос:
– Подождите, уважаемый Лука Ильич. Хотелось бы узнать, каким таким образом идущий своей дорогой юноша смог нанести урон чести и достоинству пассажирам благородного происхождения?
– Ну не знаю, господин Черемисов, может быть, оскорбил словесно или каким действием. Сегодня ожидается прибытие специальной следственной комиссии из Владимира. Мне же дали понять, чтобы не суетился и не предпринимал силами своего управления никаких действий по этому делу.
– Понятно, – возмущенно прошипела Третьякова, – приедут подчищать дерьмо за благородными господами и топить мово Андрея. – Осознав, что в этом ведомстве правды не добиться, Василиса Егоровна грозно сверкнула своими темными глазищами и, обратившись к сопровождающему сказала: – Пойдемте, Пров Николаевич, здесь нам более делать нечего.
Следующий визит наша парочка сделала в городскую