Холсты. Тимофеева Наталья
супруга —
ему верная подруга,
Первой к миске бегает,
за кота обедает.
Почему-то только кот
не худеет, вот.
А ещё бы я сказала,
даже и наоборот, вот.
Как у моего кота
стало много живота.
Красота!
Летний ливень
Дождь расходится, густеет,
Налетает на крыльцо,
Сыростью из окон веет,
Лижет влагою лицо,
Прижимает ветви долу,
Треск – и вишни старой стон…
Ветер выпевает соло
Каждый тон и полутон.
Набирает буря силу,
Рубероид с крыши рвёт,
И играют ветра пилы,
И с небес река течёт.
Яблонь чёрные колени
Тонут в слякоти земной,
В дождевой алеет пене
Сбитых яблок ровный слой.
Чайки мокрыми крылами
Обречённо шевелят
И, поникнув головами,
Молча вытянулись в ряд
На коньке соседской крыши
В этом мареве густом.
Сад внизу гвоздикой вышит
По канве травы – крестом…
Первый луч пробился еле,
Робким блеском хмарь спугнул,
Вновь пичуги зазвенели,
Кончик радуги мелькнул
И разлился полосою,
Выгнув разноцветьем свет.
Над омытой красотою —
Ливня летнего привет…
Холсты
Старые часы
Не люблю четверги, как предвестники скорой разлуки,
Как оскомину дней, надоевший пустой пересчёт.
Я обычно в четверг изнываю, дурею от скуки,
Но часы, как назло, не хотят продвигаться вперёд.
А часы не спешат, мерно маятник ходит со стуком,
В этой старой коробке зубцами стальных шестерён
Перемолота жизнь моя в пыль, перемолота в муку,
Вечный азимут стрелки латунной мне в душу вострён.
Он сокрыт завитком, как безумьем сокрыто когда-то
Время юности было, не знавшее тяжести ног…
Я в четверг узнаю в ходе времени поступь Пилата,
Не сменившего так и ни разу солдатских сапог.
И, восстав из руин, из уютной пещеры кровати,
Перетекши в гостиную тенью заложницы тьмы,
На ходу надеваю любимое красное платье
И маячу до вечера флагом в окошке тюрьмы.
Понемногу вкушаю рассвета, заката и кофе,
И, дозируя силы, остаток их трачу на сон,
Дабы к пятничной выйти, исполнившись счастья, Голгофе,
С чистым сердцем часов моих слыша прощальный трезвон.
Речитатив
В моём коллаже день сменяет ночь,
И мысль одна сверлит больное темя,
Что в этом мире некому помочь
Мне стать неуязвимой перед всеми.
Я ощущаю рядом пустоту
В густой толпе и некуда деваться
Мне, стиснутой телами, лишь бреду,
Шепча речитатив аллитераций.
Скрипит под стрелкой гнутый циферблат,
И смерть заядло выбирает