Зигзаги судьбы. Мария Гиппенрейтер
в другом – пожилая пара с двумя взрослыми придурковатыми сыновьями. До ближайшего поселка было пять километров. Вот в эту Березовку нас с Егором и отвезли мама с Алешей налаживать хозяйство. «Поднимать целину» было для меня уже делом привычным. Мы дружно раскопали огород, посадили туда все, что только можно, вспахали поле под картошку, посадили клубнику и кусты смородины, всякие цветочки… ну, в общем, завели хозяйство и даже задумали построить баню. У нас появилась «дача».
Оставив Егора родителям, я уехала в Москву на летнюю сессию. Володя уволился из заповедника и тоже вернулся в Москву с намерением начать новую жизнь и даже поступить в тот же институт. В институт он поступил, и мы вместе отучились эту сессию и отработали практику, только он был на курс моложе. Было радостно вместе заниматься, появилось общее дело и интерес.
Казалось, что жизнь налаживается – у нас была своя квартира, Егорка пошел в детский садик, я устроилась лаборантом в Ботанический сад МГУ, а Володя опять начал работать таксистом. Он очень старался. Иногда мы ездили в гости к его родителям. Володин отец сорок лет проработал на заводе. Он был худой и немногословный. Мать, пышнотелая, шумная, с громким низким голосом, работала бухгалтером на том же заводе. Ко мне они относились настороженно, я была «не их поля ягода». К нашему приезду накрывался стол, на котором всегда стояла бутылка водки. Выпить рюмку-другую перед обедом для них было святым делом.
Вскоре оказалось, что я опять беременна. Володя воодушевился, поклялся, что немедленно и насовсем бросит пить и даже курить, и, вообще, будет обо мне заботиться. Но продлилось это недолго. Помучившись, я решила сделать аборт.
Дожидаясь в больнице своей очереди, я передумала много разных мыслей и, когда подошла моя очередь, поняла, что не могу этого сделать, и ушла. Придя домой, позвонила родителям, рассказала им все. Мама с Алешей меня поддержали и сказали, что, чтобы ни случилось в моей жизни, они всегда помогут мне вырастить этого ребенка.
Беременность протекала трудно, отношения не ладились. Володя пил. Как-то придя в очередной раз домой пьяный, он стал приставать к маленькому Егору, который сидел в своем стульчике и ел кашу. Я попыталась заступиться за ребенка, но Володя меня грубо оттолкнул и начал вытаскивать Егора из стула. Егор испугался и заплакал. Тут внутри меня как будто развернулась пружина, видимо, сработал какой-то инстинкт: последовали два резких удара, и Володя медленно сполз по стенке на пол, потеряв сознание. Ни до, ни после я никогда никого так не била. Во мне все оборвалось. Я поняла, что это конец. Наутро Володя очухался, пощупал челюсть и сказал: «Надо же, как ты меня вырубила! Я тебя аж прямо зауважал». Было обидно, что уважение мужа нужно было зарабатывать таким путем, но мне было уже все равно… Я собрала вещи, подала на развод и на седьмом месяце беременности ушла с Егором жить к родителям. Через два месяца нас развели, так как были на то веские основания. Сразу после суда родители уложили меня в роддом под наблюдение врачей, а сами, забрав Егора, уехали