Старая асьенда доньи Ремедиос. Нина Запольская
молоко, только молоко чёрное, которое пить нельзя. Возле шхуны шлюпки ненадолго остановились, и сквайру показалось, что в тёмной, едва освещаемой фонарями воде, совсем близко от поверхности, вокруг их неподвижной шлюпки кто-то ходит кругами.
Несмотря на полный штиль, капитан не рискнул оставить шлюпки на воде. Скоро матросы заходили вокруг шпиля, поднимая шлюпки на борт. Доктор Легг размотал окровавленные обмотки со своих рук и закряхтел от огорчения. Потом он быстро обработал свои раны и стал оказывать помощь другим, и в первую очередь сквайру. Платон и кок Пиррет ему помогали. Постепенно все, кроме вахтенного, рухнули спать.
****
…каждый физкультурник знает, что гребля на вёсельной шлюпке – это прекрасный вид активного отдыха. Одновременное воздействие на гребца солнечных лучей и свежего воздуха, безусловно, производит закаливающий эффект, улучшает вентиляцию лёгких и питание сердечной мышцы, тогда как вид живописных берегов и водных просторов, как известно, успокаивает, создаёт хорошее настроение, способствуя психологической разгрузке.
Каждый физкультурник знает, что при выполнении гребков нагрузка распределяется равномерно на все крупные мышечные группы, в работу включаются мышцы ног, живота, спины, плечевого пояса, рук. Таким образом, гребля развивает силу, выносливость, координацию движений, улучшает подвижность суставов…
На следующее утро подвижность суставов у доктора Легга и мистера Трелони была никакая – у них ужасно болели мышцы ног, живота, спины, рук и плеч, хотя мозоли на ладонях от чудодейственного бальзама доктора затянулись корочкой. Матросы чувствовали себя немного лучше, но было заметно, что они тоже устали. И всем страшно хотелось пить.
Но опять в море были спущены шлюпки, и начался второй день изнуряющей гребли – когда на вёслах сидела одна вахта, остальные две отдыхали. Мистер Трелони был сегодня старшиной своей шлюпки, вместо него на банке гребцом сидел юнга Роберт, но сквайру было от этого не намного легче: ему было жарко и душно, солёным потом ело глаза, саднило под повязками стёртые ладони, всё тело было скованно и малейшее движение причиняло его измученным мышцам немыслимую боль.
– А ведь сейчас уже осень, – сказал он доктору, встретившись с ним глазами. – Но хоть бы капельку воды с неба…
Доктор Легг только и смог, как ободряюще прищуриться сквайру из под полей своей шляпы.
Непонятная тревога съедала капитана, она прибавилась к его физическим страданиям, усиливая их многократно. Ему почему-то очень не нравился этот штиль, причём особенно не нравился в последние дни, словно бы капитан терпел-терпел отсутствие ветра, а потом вдруг перестал. Он стал бояться этого места и скоро поймал себя на мысли, что сидит в шлюпке и испуганно прислушивается, будто страшась услышать шум конского топота и грохот колёс по булыжной мостовой, за которыми последуют крики, короткие вопли, звон разбиваемых стёкол, выстрелы и удары по железу…
Странное