Пучина Сирены. Марта Уэллс
Корню затрещину. Тот увернулся, перекатился и, оказавшись у двери, вскочил на ноги. Обеспечив себе путь к отступлению, он зашипел на всех.
– Все так и было, и вы это знаете!
Корень, как и многие другие, сначала хотел прогнать Луна, но затем сдружился с ним. Воин говорил все, что приходило ему на ум, и если раньше это всегда раздражало Луна, то на этот раз он был рад, что хоть кто-то озвучил очевидное.
Флора возмущенно поднялась с места и спросила Корня:
– Ты головой ударился, что ли?
Лун сказал:
– Оставь его в покое.
Его голос прозвучал сдавленно и хрипло. На секунду все замерли, а затем Флора опустилась обратно на коврик. Корень выскочил в коридор и был таков.
Молчание затянулось, но затем Звон упрямо продолжил:
– Кто-то же должен поговорить с новым консортом.
– Вот ты с ним и говори. – Лун осушил свою чашку и отставил ее в сторону. Теперь ему уже было не смешно.
Звон наконец поднял глаза и нахмурился.
– Я не могу. Так нельзя. Я же твой друг.
Лун поднялся на ноги.
– Придется тебе найти нового друга, – сказал он, прошагал мимо них и вошел в свою опочивальню.
Оказавшись внутри, Лун остановился. Он так редко бывал в этой комнате и теперь лишился ее. Лун подошел к корзине и вытащил оттуда старую одежду, которую ему нашла Тычинка в тот день, когда он явился ко двору: темную рубаху из мягкой ткани и крепкие матерчатые штаны. Эти вещи немного запачкались, их уже несколько раз штопали, и Лун надевал их, лишь когда вылетал поохотиться или на разведку. Все его пожитки были дарами, которые на самом деле преподносились не лично ему, а консорту Тумана Индиго. Однако от подарка бедной покойной Тычинки он отказаться не мог.
Лун переоделся и как раз развешивал свою мокрую одежду, когда в опочивальню вошел Звон.
– Почему ты так рассердился? – с напором спросил воин. – Ты его вообще видел? Он же совсем еще птенец! Ему, наверное, даже выводки пока рано делать…
Лун резко повернулся к нему, и Звон, отшатнувшись, испуганно замолчал. Луну пришлось стиснуть зубы, чтобы не перевоплотиться и не откусить воину голову. Он процедил:
– С этим пусть разбирается Нефрита. Завтра меня здесь уже не будет, и плевать я хотел, что вы все будете с ним делать.
Звон пораженно выпучил глаза:
– Что? Завтра? Куда ты…
– Завтра, послезавтра, плевать когда. – Лун сомневался, что Буря захочет задержаться в Тумане Индиго или что Нефрита с Жемчужиной ей позволят.
У Звона отвисла челюсть, и на лице проступил испуг.
– Ты не можешь уйти из-за такой ерунды! Лун, это же глупость! Оно того не стоит. – От бессилия Звон всплеснул рукой. – Ты просто не понимаешь; все совсем не так, как ты подумал. Даже если Нефрита возьмет второго консорта, это не значит, что ты ей больше не нужен…
– Замолчи, – огрызнулся Лун. Невероятно, но Звон, похоже, не знал, что произошло. Он смотрел на Луна с широко распахнутыми глазами, сбитый с толку и расстроенный. – Я сам никуда не ухожу. Меня забирают в другой двор. Меня обменяли, Звон, на другого