Я никому не скажу. Светлана Пономарева
меня выпишут, я очухаюсь от препаратов, разозлюсь, уйду от них… сопьюсь и сдохну. Я честно пытался пойти другим путем – дошел вон… до читалки и до Кати. Просто этот путь не для меня.
Для меня – совсем другое, пора это признать.
Я прошел мимо стойки ресепшен и отправился в кабинет отца. Вот уж не думал, что вообще когда-нибудь войду в это здание, да еще для того, чтобы обратиться к собственному папе. После всего, что было…
Отец сидел за своим столом, читал какие-то документы. В общем, как обычно. Я его без бумаг в руках практически не видел. Как ни странно, это даже слегка успокоило. Жизнь продолжается в любом случае.
– Привет, – сказал я. – Мне нужна твоя помощь.
– Хорошо, что ты это понял, – кивнул отец.
Похоже, он подумал о другой помощи.
– Я проиграл в карты. Много денег. Но уже почти все отдал. Надо отдать последнюю часть, понимаешь?
– Понимаю, – он встал, по привычке поднес ладонь к сердцу. Так он тоже делал обычно, когда волновался. Наверняка я его разочаровал в очередной раз. Он думал, что я вернусь домой, начну лечиться, осознав, что один жить не могу.
И я на самом деле понял: не могу. Только выход нашел другой.
– Сколько тебе нужно?
Я назвал сумму. И добавил, что никогда не буду больше играть в карты на деньги. Пусть не волнуется.
– У меня нет столько наличными. Давай я позвоню маме, ты поедешь и возьмешь.
Поехать домой? Я испугался. Это было слишком. Но потом подумал, что один раз можно и напрячься. Отец еще что-то говорил, мол, надо было давно прийти к нему и что он всегда поможет… Но это было уже неважно. Я просто посмотрел на него последний раз, попрощался и ушел.
Наверное, это было идиотизмом – возвращать долг перед тем, что я собрался сделать. Но мне казалось, что, если не отдам, все, кто знает о долге, решат, что я это сделал от трусости. Да, глупо, но меня задевало. Они тут ни при чем. И я хотел именно с ними развязаться.
Поэтому поехал домой. Тем более что отец уже позвонил маме и она меня ждала.
Я не был дома с лета. С того дня, когда убежал отсюда в чем был и потом три дня мотался по вокзалам. Даже когда мы созвонились с родителями и договорились, что они меня отпускают, я в квартиру не проходил. Мама сама собрала мои вещи. Тогда я боялся, что меня удержат. Сейчас уже прекрасно знал, что нет.
Деньги лежали на полочке в прихожей. Когда я поднимался в лифте, то думал, что будет легче. Может быть, я даже пройду в свою комнату. Просто так. Или на кухне посижу. Но больше двух шагов от порога сделать не смог. Как-то даже в глазах защипало. Не девчонка же я, еще не хватало сопли распустить.
Несколько фраз, которыми мы обменялись с мамой, и ее просьба: «Андрюша, не играй больше»… Это я мог ей гарантировать… И я оказался на улице.
Созвонившись с тем типом, с которым играл, поехал к нему. Вот и все. Я этому миру ничего не должен.
Денег мама, конечно, дала мне больше, чем я просил. Огромное ей за это спасибо. Осуществить свои планы трезвым я бы не смог. Да, мне было страшно. Страшно до дрожи в пальцах. Когда-то