Паноптикум. Книга первая. Крах. Александр Гракх
У них есть три дня на апелляцию, после чего их имущество уйдет с молотка…
В дверь постучали.
– Войдите.
Зашел гвардеец, а следом за ним вошла девушка. В руках она держала поднос, на котором лежали ампулы. Поставив его на столик рядом с тахтой, девушка, молча, удалилась в сопровождении гвардейца.
Как только дверь закрылась, Император энергично закатал правый рукав рубашки. Сняв перчатку, он обнажил биомеханический протез, который представлял собой смесь силикона, титана и искусственных нервных окончаний.
– Что это? – спросил полковник Орокин, указывая на ампулы, лежащие на подносе.
– Мои лекарства. В последнее время я очень болею, Уэйн. Акритские медики только разводят руками. Николас привез какую – то наносыворотку из Даутсона. Вот она меня и ставит на ноги, – с этими словами Император вынул пустую ампулу из протеза. – А мне это необходимо. Ты же знаешь, Уэйн, если я проявлю слабость, эти грифы растащат меня по кусочкам… Империя уже не та… Потеря Акритом контроля над технологиями сделала Императора марионеткой в руках бюрократов. Но казнью викария Эритеи я покажу им, кто здесь главный…
Вставив ампулу в протез и нажав какую – то кнопку, Император замер. Через полминуты, размяв шею, он принялся медленно разворачивать правый закатанный рукав рубахи. Натянув перчатку на протез, он пошевелил пальцами так, будто это были пальцы живой руки. Руки, которую Император потерял в битве при Сан – Паулу. Только Орокин и сам Император знали правду, как это на самом деле произошло. Это был их общий большой секрет, скрепленный армейской клятвой.
– Чуть не забыл, – резко оживился Император и, застёгивая на ходу пуговицу на рукаве, двинулся к рабочему столу.
Взяв большой плотный конверт, Император вернулся обратно и, сев на тахту, стал его распечатывать.
– Николас сказал мне, что оставил приглашение на день рождения моих внучек на столе, – пояснил свои действия Император, лицо которого выражало крайний интерес.
Достав открытку, Император пальцем прикоснулся к условному изображению отпечатка пальца. Над открыткой стали вспыхивать голографические фейерверки. Далее появилось изображение двух девочек, которые держались за руки. Одетые во всё белое, они изображали маленьких фей. Экспозиция была ещё интересна тем, что голография добавляла им крылышки, что действительно делало их похожими на маленьких сказочных фей, парящих в воздухе.
– Любимый дедушка, – заговорила одна проекция, – приглашаем тебя на день нашего рождения!
– Приезжай, пожалуйста, мы очень тебя ждем! Все мы – я, Кати, мама Луиза и папа Николас, – произнесла вторая проекция.
Затем они закружились в вальсе среди голографических снежинок. Остановившись, проекции спросили в один голос:
– Дедушка, а теперь угадай, где Кати, а где Анна? – проекции рассмеялись и голографическое изображение