Развод. Я прошу, возвращайся. Амелия Борн
в сторону одной из пятиэтажек Арина. – Спасибо, что проводили.
Она снова собиралась улизнуть, но в мои планы бесцельная поездка на другой конец города не входила.
– Я доведу вас до квартиры, – заявила безапелляционно.
Арина явно не станет от меня бегать, учитывая брата, который вряд ли за ней поспеет. Так я и решила, а когда увидела взгляд девочки, что смотрела прямо мне в душу как-то затравленно, у меня все внутри перевернулось.
– Но вы ведь обещали… – сказала она растерянно.
– Я обещала, что не стану входить, – соврала ей. – Но до дома вас провожу, – добавила мягче. – Пойдем, ты покажешь, где вы живете.
Она немного посомневалась, вздохнула и все же зашагала к одному из неприметных строений. Вот и славно.
Когда мы оказались возле обитой дерматином двери, я уже успела довести себя мыслями до состояния, из которого мне срочно нужно было отыскать выход. Потому что казалось, будто я вот-вот свихнусь. А вдруг здесь, за этой хлипкой преградой, отделяющей коридор от жилища этих двух детей, действительно находится мой муж? И он ездил сюда годами, чтобы навестить своих отпрысков, которые появились на свет в его второй семье?
– До свидания, – сказала девочка мне.
Я кивнула ей. Не ломиться же внутрь, несмотря на то, что мне очень нужно было зайти и удостовериться в лжи Арины относительно Дмитрия.
– До свидания, – ответила я и сделала вид, что отхожу обратно к лестнице, по которой мы поднялись на третий этаж.
Девочка быстро вставила ключ в замок, повернула его… И этих мгновений хватило на то, чтобы вернуться обратно в три широких шага и, толкнув дверь рукой, распахнуть ее.
– Ой! – пискнула Арина и замерла на месте.
Вот тебе и ой… Даже сюда, в коридор, из квартиры долетал аромат алкогольного амбре. И сигаретного дыма, от которого тут же затошнило.
– Есть кто дома? – спросила я, чуть придержав Арину, чтобы она не перешагивала порог.
Сделала это неосознанно – совершенно не желала даже представлять, что эти дети живут здесь. При одном только взгляде на обшарпанную прихожую становилось не по себе.
– Папа уехал уже, наверно, – сказала Арина и, высвободившись, все же зашла в квартиру. – Как же ему теперь карточку отдать?
Она сказала это, и у меня от сердца отлегло. По крайней мере, в том вопросе, который занимал мои мысли больше остальных. Теперь стало очевидно – девчонка соврала.
Я все же проследовала за нею и Стасиком, что шагал за Ариной, будто привязанный. Машинку сжимал одной ручонкой, а второй держался за край одежды сестры.
– А мама спит… – проговорила она как-то потерянно, и только теперь я заметила женщину, которая лежала навзничь в одном из углов, развалившись на груде старого тряпья.
Рот ее был приоткрыт, руки раскинуты в стороны, и если бы не слова Арины, я бы вообще подумала, что она мертва.
– Уверена, что спит? – уточнила я, краем глаза увидев пустую бутылку, валяющуюся рядом.
– Уверена, – кивнула девочка в ответ.
Подошла