Московское Время (сборник). Юрий Быков
Арнольдович с радостью воспринимал каждую услышанную новость – о том, например, что «под эфиром подразумевается структурный уровень материи, предшествующий уровню элементарных частиц», или о том, что «с расширением Вселенной, – а она, как известно, расширяется, – плотность эфира уменьшается и что, если увеличить его плотность в каком-нибудь объеме, все предметы, находящиеся там, будут выброшены в прошлое, которому соответствует достигнутая плотность эфира».
Да и как же было ему не радоваться, если за последние несколько часов отчаяния появилось хоть что-то обнадеживающее. И даже не хоть что-то, а вполне конкретный предмет, который Игорь Леонидович принес из другой комнаты.
– Этот прибор, – с трогательной улыбкой показывал профессор, – позволяет изменять плотность эфира. Уменьшение плотности внутри прибора ведет к его увеличению в некотором радиусе вокруг, то есть к перемещению в прошлое всего, находящегося в этом радиусе. И знаете, что именно мы туда помещаем? Кинокамеру! Да, да, обычную кинокамеру! Мы располагаем ее напротив Центрального телеграфа на Тверской, там, где на фоне герба часы и календарь…
– Но Телеграф находится вместе с Почтамтом на Мясницкой!
Полунин досадливо поморщился:
– Давно уже нет. И, если хотите знать, в известном вам здании Почтамта теперь вообще биржа! Однако мы отвлеклись, а я, между тем, подошел к самому интересному. Итак, мы располагаем камеру напротив календаря, который устроен на Телеграфе, выражаясь фигурально, с незапамятных времен, включаем прибор, и… Вы меня понимаете?
– Понимаю, – кивнул Алексей Арнольдович, кажется, и в самом деле начиная понимать то, о чем только и стоило ему знать.
– Совершенно верно! – довольно заулыбался Игорь Леонидович. – Камера переносится в прошлое, фиксирует дату, мы возвращаем ее и определяем, в каком времени она побывала! Конечно, все не так просто, как я вам описал, но суть эксперимента именно такова.
– И далеко вам удалось проникнуть в прошлое?
– Четверть века уже осилили. Задача уплотнения эфира до нужного значения решена нами не до конца. В этом деле имеются непреодолимые пока трудности, в частности…
Алексей Арнольдович больше не слушал профессора: он неожиданно и мгновенно заснул.
Сон был без действия, тихий. Где-то рядом все время находилось что-то теплое, родное, милое. Порой он видел его, но вскользь и смазано – через дымку. Кажется, это мама была, а иногда он в этой женщине ее не узнавал и не узнавал никого, но любил так, что сочилась слезою душа. А потом душа вспомнила и узнала! «Как же ты забыл меня?» – спросила Соня с печальной улыбкой. «Нет, что ты!» – рассмеялся он. «Видишь, – сказала она, – я с тобой рядом, но не вместе…» И вдруг спросила: «Ты сегодня на службе не задержишься? Возвращайся скорей!» Это они уже сидели у себя в столовой и пили кофе…
2
Профессор был абсолютно прав насчет везения