Эдесское чудо. Юлия Вознесенская
отнести – принести. Вот и сейчас в одной руке Саул держал переносной ящик с плотничным инструментом, а на земле перед ним лежало несколько коротких досок: похоже, Фотиния задумала забрать досками окно садового домика, выходившее в сторону большого дома.
– Фотиньюшка, и что это ты тут расхлопоталась? – спросила София. – У тебя же голова болела, ты даже литургию сегодня пропустила.
– А она у меня и сейчас болит – обо всем и за всех! Ты-то вот о чем думала, когда согласилась взять на постой диких варваров?
– Они пришли нас защищать, нянюшка, – сказала София, – не заставлять же их жить в палатках под стеной.
– Твое дело в первую очередь защищать родное дитя от похотливых мужских глаз! – отрезала Фотиния. – Защищать они нас пришли… Мало, что ли, воровства и всякого другого нечестия видел наш город от диких наемников?
– Они не дикие. Готфы первыми из варварских племен уверовали в Иисуса Христа, они такие же христиане, как и мы.
– Это ты так думаешь! – фыркнула Фотиния. – Ты что, им устраивала экзамен по катехизации?
– Так Мар Евлогий сказал вчера на проповеди.
На это Фотиния возразить уже ничего не решилась и обратила гневный взор на племянника:
– Ну и чего ты стоишь, как молодой осел, развесив уши? Доски-то правильно отмерил?
– Ты же сама их отмеряла, тетка Фотиния…
– Ну тогда, значит, правильно.
– И что же это ты тут затеяла? – улыбаясь, спросила София.
– О девочке нашей забочусь, вот что… Конечно, в сад ей выходить теперь нельзя, и ты ей это сегодня же запрети строго-настрого. Захочет девочка мушмулы – я сама наберу и принесу в корзинке. Не хватало еще, чтобы на нее варвары глаза пялили! А чтоб они даже случайно ее не увидели, окно это надобно заколотить, ведь из него второй этаж дома виден. А изнутри я прикажу на эту стену еще и ковер повесить! Самый толстый и ворсистый!
– Предусмотрительная ты моя старушка, – ласково сказала София, обнимая Фотинию и целуя ее в коричневую морщинистую щеку. – Ну что ж, может, это и разумно. Я слыхала, что наши постояльцы не только христиане, но и образованные люди, однако береженого Бог бережет.
– Эй, ты что ж это делаешь, Саул? – закричала вдруг Фотиния на племянника, который тем временем уже прибил первую доску и теперь прикладывал к ней вторую. – Ты как доски собираешься класть?
– Как ты велела – плотно, чтобы щелей не осталось.
– Так внахлест надо класть! Если же их просто впритык прибивать, то как ни старайся, а для хитрого глаза щелочка всегда отыщется! Дай покажу, как надо.
Она взяла у юноши молоток, гвозди, приладила доску «как надо», – и ударила мимо гвоздя по пальцу.
– Ой! – закричала она. – Замуж, замуж пора давно!
– Да ты что, тетка Фотиния! – рассмеялся Саул. – Да кто ж тебя замуж возьмет, такую старую и ворчливую?
– Да я не про себя, дурень! – замахнулась на него молотком старушка.
– А про кого же? –