Фантазия VS Реальность. Александра Завалина
иду по сугробам вперед, как упрямый осел. И есть охота… У меня лежит в кармане остаток хлеба, но это не мне. Это Мише.
Ладожское озеро. Величественное зеркало, скованное зимним льдом. По нему проходит «дорога жизни», как ее называют ленинградцы. Многие пытались сбежать по этой дороге из осажденного города, но немцы, как будто забавляясь, убивали каждого. Мирный житель ты, солдат ли, офицер – им все равно, лишь бы палить было по кому.
Южный берег. Да, я добрел до него. Действительно, дым от костра поднимается и слышен уже фашистский гогот, больше похожий на предсмертные крики стаи шакалов. Ненавижу их! Именно так: ненавижу! Я бы разорвал их в клочья, если бы располагал недюжинной силой. Конечно, богатыри еще не перевелись на земле русской, но до былинного героя мне было далеко. Я обычный парень и все, что могу – это прихватить с собой столько фашистов, сколько смогу.
Я осторожно подошел к разбитому лагерю врага как можно ближе и застыл в густом ельнике, стараясь оценить обстановку. Ага, часовой прохлаждается, трубку покуривает и рассказывает что-то смешное, раз все вокруг так и заливаются! Наповал пытается свалить своих товарищей. Ну-ну! Успехов, как говорится.
Не найду Мишу здесь, пойду дальше. Я в последний раз обвел глазами лагерь… и злость волной поднялась во мне! Я увидел его! Мой брат был привязан к дереву и, видимо, служил для фашистов чем-то вроде игрушки. Один глаз его заплыл и не открывался, левую руку, судя по всему, сломали ради забавы, а с кончиков пальцев капает кровь – ногти ему повыдирали, изверги! Сапоги с него сняли, куртку тоже и так и оставили на холоде, на время позабыв о нем.
Ну я их! Ну им точно несдобровать! Мои глаза наверняка налились кровью: я ничего не слышал и не соображал и, держа в одной руке нож, а в другой – гранату, выскочил прямо к немцам, пылая такой ненавистью, что ею впору было осушить весь Мировой океан.
Фашисты все, как один, повскакивали со своих мест и похватались за оружие… встав ко мне спиной! Надо же, мой импульсивный маневр прошел даром! Только потом, когда бешеный гул в ушах поутих и голова потихоньку стала соображать, я понял, что на фашистов с другой стороны лагеря, с тыла, кто-то напал. Не став тратить времени впустую, я подскочил к дереву, к которому был привязан Миша, и одним махом перерезал держащие его веревки. Тем временем, в леске началась настоящая перестрелка. Интересно, кто так вовремя напал на фашистов? Кем бы ни были эти ребята, я пошлю им цветы. Потом как-нибудь.
– Идем-идем! – кричал я, помогая брату встать на ноги.
– Костя… ну ты даешь… – только выдохнул Миша, еле двигая синими губами.
– Сам удивлен, – сказал я. – Ну, давай, двигайся же! Замерз? Ничего, сейчас согреешься!
Мы, как могли, побежали обратно – туда, откуда недавно пришел я. Но тут нас вдруг заметил какой-то фашист и что-то проорал на своем языке. Видно, решил, что они окружены.
Вдруг он вскинул оружие и выстрелил… Я изо всех оставшихся сил толкнул Мишу в сторону, из-за чего он упал в сугроб, и… потом я почувствовал дикую