Азбука спасения. Том 63. Инок Никодим
и общем, усматриваемом в целом мире, и охранение себя от страстей тайных, чтобы не встречалось ничего страстного в области сокровенной и духовной. Все это есть дело сердца, оно-то и называется житием умным. В сем деле жития, называемом душевною деятельностию, сердце утончается, отлучается от общения с противоестественною, ничтожною жизнию, а потом начинает иногда возбуждаться к тому, чтобы с размышлением смотреть на вещи чувственные, созданные для потребности и возращения тела, и разумевать, как их служением дается сила четырем стихиям в теле.
Житие духовное есть деятельность без участия чувств. Оно описано отцами. Как скоро умы святых приемлют на себя оное, отъемлются от среды воззрение вещественное и дебелость тела, и начинается уже воззрение умное (а воззрением вещественным называю тварь первоначального естества), и от сего вещественного воззрения человек удобно возводится к познанию уединенного жития, которое, по ясному истолкованию, есть удивление Богу. Это есть то высокое состояние при наслаждении будущими благами, какое дается в свободе бессмертной жизни, в жизни по воскресении, потому что природа человеческая не перестанет там всегда удивляться Богу, вовсе не имея никакого помышления о тварях, ибо если было бы что подобное Богу, то ум мог бы подвигнут быть к этому иногда Богом, а иногда сим самым. Но поелику всякая красота твари в будущем обновлении ниже красоты Божией, то, как может ум воззрением своим устраниться от красоты Божией?
Итак, что же? Опечалят ли его необходимость умереть, или тягость плоти, или память о родных, или естественная потребность, или бедствия, или препятствия, или неведомое парение, или несовершенство природы, или окружение стихиями, или встреча одного с другим, или уныние, или утомительный телесный труд? Нимало. Но хотя все сие и бывает в мире, однако же в то время, когда покрывало страстей снято с очей ума и зрит он будущую славу, мысль тотчас возносится в восторге. И если б в этой жизни таковому состоянию не положил Бог предела, сколько именно промедлить в оном, и притом дозволялось это человеку во всю его жизнь, то человек не мог бы и здесь устраниться от воззрения на сие, и тем паче не возможет там, где нет всего исчисленного выше. Ибо добродетель оная не имеет пределов, и мы самим делом и существенно войдем внутрь дворов царских, если сподобимся того за житие свое. Посему как же может ум устраниться и удалиться от дивного и Божественного оного созерцания и остановиться на чем-либо ином? Горе нам, что не знаем душ своих и того, к какому житию мы призваны, но эту жизнь немощи, это состояние живущих, эти скорби мира и самый мир, пороки его и упокоение его почитаем чем-то значительным!
Но, Христе, единый всесильный! Блажен, ему же есть заступление его у Тебе: восхождения в сердце своем положи (Пс.83:6). Ты, Господи, отвращай лица наши от мира к тому, чтобы вожделевать Тебя, пока не увидим, что такое мир, и не перестанем верить тени, как действительности. Вновь сотворив, обнови, Господи, в уме нашем рачение прежде смерти, чтобы в час исшествия нашего