Миллионы не моего отца. Екатерина Басманова
была, она же у всех бывает, – задумался Вадим.
– Поверь, если она у тебя была, ты бы не забыл об этом.
– И что тебя пугало больше всего в этом состоянии?
– Чужой оптимизм.
– Чужой оптимизм? Тебя пугали радостные люди? Не понимаю, обычно же боятся чего-то ужасного: смерти там, темноты, пауков, – есть множество фобий.
– Фобии – это у нормальных людей. У меня страхов нет.
– Я вот, например, боюсь воды, – продолжал Вадим увлеченно. – Открытых водоемов, и плаваю плохо. Только ты не говори никому.
– Не говорить? А почему ты это делаешь секретом?
– Просто, не знаю…
И он действительно не знал. Он не знал, почему это так важно – предстать в глазах окружающих хорошим пловцом.
«Есть смысл скрывать свои уязвимости, если ты супергерой, – подумала Лиза. – А если нет, то рассказ о них приближает к другим людям. Людей тешат мысли о чужих недостатках».
Вадим не был супергероем, но хотел им казаться. Производить впечатление, – вот чего он действительно желал. Брать улыбками, срывать аплодисменты. Он хотел ревущий спорткар, брендовые шмотки, инстаграм, вызывающий зависть и лайки. Сфотографированный успех.
Вадим не занимался бизнесом, он лишь играл бизнесмена и как актер требовал, чтобы ему восторженно кричали «Верю!», а не вчитывались в бизнес-план.
– Я знаю, почему ты делаешь свой безобидный страх секретом, но не скажу.
– Иногда ты меня пугаешь, – сказал Вадим не без кокетства.
– Надеюсь, у тебя не разовьется фобия на этой почве?
Но в случае с Вадимом фобия была вероятнее любви. Любить он не умел, этот человек холодной страсти, что не мешало ему становиться объектом чужой любви.
Ухаживания для него были лишь ритуалом: он был танцор, который считает про себя.
Но Лизе было все равно. Она могла его домыслить, она могла его придумать, и иногда казалось, могла и воплотить. Его холодность развязывала ей руки. Его не нужно было жалеть – неспособных к любви не жалеют. Однажды его пришлось бы оставить, но Лиза предпочитала не думать об отдаленных временах.
– Как твой бизнес?
С недавнего времени лицо Вадима в ответ на этот вопрос перестало озаряться усталым оптимизмом – вот уже полгода он не мог найти инвестора на свой проект. Его небольшое детище было прожорливым существом, уже поглотившим два некоммерческих гранта. Настало время для коммерсантов, но они не шли. Вадим проводил по две презентации в неделю, но все безрезультатно. Никто не спешил приносить сакральных жертв.
– В этой стране невозможно заниматься инновациями, – заныл Вадим.
– Инновациями – невозможно, но торговать мечтами можно везде.
– Ты думаешь, я не рассказываю им про перспективы? Да там полпрезентации только про это…
– А инвесторы смотрят на твой Rolex, на свитер Louis Vuitton и думают: стоит тебе дать денег, как ты побежишь спускать их в ЦУМ.
– Что же мне, как бомж одеваться, что ли?
– Нет, но купи свитер в H&M или ZARA и возьми на вооружение образ позднесоветского инженера – многим из «стариков»,