Лес за Гранью Мира (сборник). Уильям Моррис
что Вы отвезёте меня в Лугфорд и возведёте на престол, и покажете всему народу дочь моего отца.
Граф молчал. Лицо его потемнело, и Голдилинд видела это. Наконец, граф сказал резким голосом:
– Миледи, это невозможно. Вам следует оставаться в замке Зелёной гавани или в каком-нибудь другом замке, но вдали от народа.
– Что ж, – ответила Голдилинд, – я убедилась теперь – я предчувствовала правду, когда впервые оказалась в этих стенах. Мне почудилось тогда, что Вы убьёте меня, чтобы безопасно восседать на престоле дочери Вашего государя. Вы не решаетесь послать ко мне человека с мечом, что пронзил бы меня, поэтому Вы ввергли меня в темницу к жестоким тюремщикам. Вы приказали им медленно и мучительно лишить меня жизни. До сих пор я выдерживала и их, и Вашу злобу, но теперь я побеждена, теперь я знаю, что меня ожидает смерть, и потому у меня больше нет страха, потому я и дерзнула высказать Вам всё, что Вы сейчас услышали, хотя и понимала, что меня убьют. Теперь я могу признаться Вам: я раскаиваюсь в том, что просила милости у неспособного на милость.
Хотя слова, сказанные девушкой, были резки, голос её оставался мягким и ровным. Граф был сильно задет, он встал и начал ходить взад-вперёд по комнате, то частично обнажая меч, то вставляя его обратно в ножны. Наконец, он подошёл к Голдилинд, сел рядом с ней и произнёс:
– Голдилинд, ты несколько заблуждаешься. Ты не ошиблась, когда сказала, что я уверенно займу престол и буду править землёй Лугодолья так, как не сможет никто другой. Верно и то, что я поселил тебя, законную наследницу, в стороне от мирской суеты, по крайней мере на некоторое время, ибо я не допущу того, чтобы твои белые руки преждевременно сместили меня с моего места, как не допущу и того, чтобы твоё прекрасное лицо послужило знаменем моим недругам, но никогда я не желал твоей смерти или твоих мучений! Если же всё происходит так, как ты мне поведала, а ты настолько правдива, что я не могу сомневаться в твоих словах, то, прошу, расскажи мне, что они делали с тобой!
– Милорд, те друзья, которым Вы передали меня, – мои враги, без различия, были ли они Вашими друзьями или нет. Вы хотите заставить меня поведать Вам всю историю моих унижений? Для них я была лишь невольницей, что временами исполняет на сцене роль королевы. Ваш капеллан, например, которому Вы поручили заботу обо мне, смотрел на меня сладострастными глазами. Он просил расплатиться с ним моим телом, чтобы тем самым купить прекращение страданий. Он угрожал мне ещё большим злом и сдержал своё слово.
Граф вскочил на ноги и вскричал:
– Что? Да как он посмел! Знай тогда, что его клобук не настолько прочен, чтобы защитить его шею! Говори дальше, дитя моё, рассказывай всё. Мои волосы седеют от твоих слов.
Голдилинд продолжила:
– Та льстивая, вкрадчивая женщина, которой Вы поручили заботу обо мне, – просили ли Вы её терзать меня розгами? Темницей? Темнотой? Одиночеством? Голодом?
– Клянусь всеми святыми, нет! И в мыслях у меня этого не было! Поверь, она заплатит за всё, если она осмелилась на такое!
Но Голдилинд сказала:
– Я прошу не об отмщении, я прошу о милости, и в Ваших силах оказать её мне.
И