Воин Доброй Удачи. Р. Скотт Бэккер
он. Это Сорвил по-шайски вполне понял. – Я же говорил! Говорил!
И отошел, оставив Сорвила стоять столбом.
Прежде чем зайти в свой шатер, король сакарпов помедлил, не решаясь откинуть полог, а войдя, обнаружил, что его раб, Порспериан, спит на своей камышовой циновке, свернувшись, как полуголодная кошка, сопя и похрапывая во сне. Варалт остановился над тщедушной фигуркой в смущении и тревоге. Стоило только сморгнуть, как перед глазами встали шишковатые руки Порспериана, лепящие Ятвер из грязи, с пузырящейся слюной на земляных губах. Щеки Сорвила вспыхнули при воспоминании о прикосновении грубых рук раба. А сердце екнуло при воспоминании о том, как аспект-император провозгласил его одним из Наместников.
Раб – раб! – сделал такое! Очередное безумие южанина, подумал Сорвил. В устных рассказах и писаниях Сакарпуса Боги имели дело только с героями и знатными гражданами – смертными, больше всего походившими на небожителей. Но в Трехморье он узнал, что Боги соприкасаются с Людьми, находящимися в крайнем состоянии. Несчастные могли рассчитывать на их защиту так же, как и великие…
И рабы, и короли.
Сорвил как можно тише пробрался к своему походному ложу, поворочался, ожидая очередную бессонную ночь, но вскоре провалился в глубокое забытье.
Он проснулся от мерных ударов Колокола, отбивающего Интервал. С первым вдохом почувствовал вкус ветра, который его народ называет ганган-нару, – слишком теплого для рассветного часа, с примесью пыли. От таинственности, исходившей от Порспериана прошедшей ночью, не осталось и следа. Как ни в чем не бывало раб суетливо собирал снаряжение и готовил упряжь, жуя скудный утренний паек. Тощий человечек выволакивал тяжелую поклажу из шатра. Вся равнина вокруг полнилась деловитой суетой. В светлеющее небо взмывали сигналы горнов.
– Возвратиться… – начал Порспериан и запнулся в поисках слова, которое было бы понятно хозяину. – Хатусат… – нахмурился он со старческой сосредоточенностью. – Со славой.
Сорвил насупился и фыркнул:
– Сделаю все, что в моих силах.
Но Порспериан уже замотал головой, твердя:
– Она! Она!
Юный Король в ужасе отшатнулся, отвернулся, смешавшись. Раб схватил его за руку, но Варалт отдернул ее с большей силой, чем хотел.
– Она! – продолжал кричать раб. – Она-а-а!
Сорвил зашагал прочь, согнувшись под тяжестью доспехов. Другие сционы тоже садились на коней – один завиток в водовороте кипучей деятельности. В рассветной дымке огромная армия готовилась двинуться в путь. Складывались шатры. Ржали лошади, их узорчатые уборы сверкали в утренних лучах. Раздавались окрики офицеров. В воздухе реяли и колыхались бесчисленные стяги с Кругораспятием.
Великое войско аспект-императора… Второй пес.
Юный король Сакарпа наконец решился. Да, он будет убивать.
Или умрет.
Степь простиралась до горизонта, на сколько хватало глаз, теснясь хаотичными рядами, то горбясь холмами, то