Археолог 2. Заветный ключ. Алекс Рудин
Оля собирается. Но я хочу поехать с ней.
– Понятное дело.
Севка замолчал. Потом набрал побольше воздуха в грудь и выдал:
– Я прошу тебя с нами не ездить!
И, насупившись, уставился на меня.
Честно говоря, меня так и подмывало выдать какую-нибудь шутку. Но я вспомнил, как сам вчера смотрел на парня из бежевой «Волги», и шутить не стал. Из-за таких вот глупых шуток порой и теряют друзей. Поэтому я сел напротив Севки и мягко сказал:
– Договорились, дружище. Оля – очень хорошая девушка, и я надеюсь, что у вас с ней всё получится.
– Спасибо, – буркнул Севка.
Он по-прежнему хмурился, но по глазам было видно, что парень оттаял.
Я выдернул из розетки закипевший чайник и разлил кипяток по кружкам. Чайник поставил обратно на подоконник – остывать.
– Уберёшь его потом? – попросил я Севку. – А то найдут – останемся без чайника.– Как думаешь – выбьет Валентин Иванович экспедицию в Приморск? – спросил меня Севка.
– Думаю, да – ответил я.
Этот вопрос интересовал и меня. Если военные разрешат копать священную рощу – передо мной откроются очень большие перспективы. Главное, не профукать их, и уж я не профукаю.
Но если экспедицию запретят – придётся искать какой-нибудь другой способ продвинуться в науке. Кое-какие темы у меня на примете были. Некоторые из них выглядели даже привлекательней, чем священная роща пруссов. Например, финно-угорские могильники в Карелии. Но два открытия подряд, совершённые одним и тем же студентом, будут выглядеть подозрительно. Это я понимал совершенно точно.
Допив чай, я снова сходил в туалет и сполоснул кружку. Надел рубаху. Задумчиво повертел в руках шляпу, но оставил её лежать на кровати. В экспедиции она выглядела уместной. Но расхаживать в такой шляпе по улицам Ленинграда мог себе позволить только Михаил Боярский, да и то через несколько лет – когда прославится на всю страну в роли Д’Артаньяна.
Амулет я ещё вчера спрятал в надёжном месте. В углу комнаты возле окна, там, где стояла тумбочка Мишани, отошёл от стены высокий деревянный плинтус. Если его отодвинуть – внизу стены открывалась приличных размеров щель. В эту щель я засунул медальон, а плинтус придвинул вплотную к стене и для надёжности прижал тумбочкой.
На улице пахло утренней свежестью и скошенной травой – недавно дворники окашивали газоны. До назначенной встречи оставалось полчаса, поэтому я вышел на набережную и неторопливо побрёл вдоль Невы, рассматривая стадион и дома на другом берегу. Резвый катерок шёл против течения, шлёпая плоским днищем на невысокой речной волне. Небо над головой было ясным, но на западе собирались тучи, предвещая привычную для Ленинграда перемену погоды.
– Здравствуйте, Александр! – сказал Валентин Иванович, когда я, постучав, вошёл в его кабинет.
Он даже поднялся с кресла, вышел из-за стола и протянул мне руку.
– Простите, что не дал выспаться после поезда. Я вас надолго не задержу.
– Слушаю вас, Валентин Иванович, – ответил я.
– Прежде всего хочу подтвердить,