Дар или Проклятие. Максим Лукьянов
у слабо доверяю своим охранителям, так как почти ничего о них не знаю.
Быть может, эти записи послужат моим посланием о том, что повторится в будущем. Но если вдруг всё сложится благополучно, то пусть они останутся простым рассказом для тех, кто, возможно, когда-нибудь найдет их в тумбочке этого массивного деревянного стола. Хотя при случае, если нам всё же удастся уйти отсюда, я возьму эти тексты с собой – вдруг в моменты относительного затишья, как сейчас, мне удастся уделять им своё время.
Итак, что же происходит. Пока лишь коротко скажу, что осталось мне, наверное, совсем немного. Нет, не потому, что я смертельно болен или тяжело ранен, а потому, что меня преследуют очень нехорошие… они. Что же будет, когда они найдут меня? Кто вообще такие эти они? На эти вопросы мои сопровождающие отвечать не торопятся. «Пока рано», «Не торопи события» и «Ты всё скоро узнаешь» – вот то, что я постоянно от них слышу.
Сам же могу сказать, что в присутствии моих преследователей невольно испытываешь непонятный мандраж и трепет. Но, ко всему прочему, лично я в довесок переживаю к ним ненависть и отвращение. Когда видишь одного из них, приходит чёткое понимание, что они на порядок выше в развитии, чем обычный человек. Пока голова моя полнится лишь домыслами и догадками по поводу их происхождения, но одно могу сказать точно: они не люди, а если точнее, нелюди, твари. Судя по рассказам моих новых друзей – они плевать хотели на человеческие жизни. Убить кого-то – как пальцами щёлкнуть.
Перед тем как приступить к повествованию о последних сумасшедших днях моей, как мне казалось прежде, серой и скучной жизни, хочу предупредить: то, что вы здесь прочтёте, покажется вам плодом больного воображения страдающего наркоманией или алкогольной зависимостью человека. Но к сожалению, все последние события – реальность. И реальность не только моя, но и людей, с которыми я столкнулся за этот короткий промежуток времени. Эта реальность также коснулась моих родных, старых знакомых и друзей. Некоторых из них уже нет. Об этом тяжело думать и писать, но если уж я решил взяться за перо, а в данном случае за чью-то валявшуюся в тумбочке стола пишущую ручку, то напишу всё до конца. Заняться здесь нечем. Еды и воды, бережливо припасенными моими охранниками, пока хватает. Бумага? Нашёл в столе две чуть исписанные какими-то символами толстые тетради, две линейки, ещё одну, уже почти не пишущую авторучку и цветные карандаши. Кому всё это принадлежит, пока лишь догадки, о которых вы узнаете позже. Надеюсь, этого канцелярского арсенала на первое время хватит.
Пожалуй, ещё момент: я никогда не считал себя важным или каким-то особенным, но всё, что произошло за это время, произошло из-за меня… моего рождения, если быть точнее. А те люди, которые упрятали меня на время в эту халупу ради моей же безопасности, с их слов, призваны охранять меня от тех, кто сейчас идет за мной и от их приспешников. Надо добавить: охраняют искусно… слаженность и выучка моего охранного квартета достойна элитных подразделений спецназа. Они для меня отдельная загадка, к которой, как я уже сказал, у меня мало доверия. Сейчас я верю только себе и, пожалуй, своему товарищу, на данный момент столь тщательно изучающему оружие.
Ладно. Пока мои новые, надеюсь, всё же друзья ещё не вернулись из разведки с территории острова и у меня есть время – начну по порядку.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. АЛЕКСАНДР
Глава I. Тривиальная личность
Да, пожалуй, именно названием данной главы я могу охарактеризовать себя как в свои детско-юношеские годы, так и в настоящее время.
Родился в апреле 1986 года в сибирском городе-миллионнике, Красноярске. Зовут Александр, что означает «защитник», однако сейчас ко мне это понятие малоприменимо. Скорее «подзащитный» звучало бы более подходяще.
До двенадцати лет рос в полной семье, хотя отношения матери с отцом были напряжёнными: после попойки отец часто распускал руки, скандалил. В конце концов, когда он сообщил матери о том, что у него давно есть другая женщина, для мамы это стало последней каплей. Бракоразводный процесс прошёл быстро и без истерик, дележки имущества не было – отец оставил квартиру матери, так как уходил жить к достаточно обеспеченной даме.
Мои отношения с отцом были прохладными. Складывалось впечатление, что он сторонился меня. Казалось, иногда он косо на меня поглядывал, будто я для него инопланетянин или нечто инородное. Но, возможно, в этом и моя удача – рукоприкладством в отношении меня отец не занимался.
Редкими вечерами, когда он приходил с работы пьяным, но в хорошем настроении, любил называть меня «светлячком».
– Ну что, Светлячок? А? – смеялся он. – Как сегодня в школе дела? А ну, давай садись-ка на шпагат!
Так отец порой развлекался, приучая нас со старшим братом к спорту. Притом ни мой брат, ни, естественно, я понятия не имели, почему он дал мне такое прозвище. Только мама порой в такие моменты чуть засматривалась на меня, затем опускала взгляд и уходила на кухню или в другую комнату. Позже я предполагал, что Светлячком он меня называл, потому что я часто улыбался и смеялся в детстве, «светился от счастья» – это подмечали не только близкие мне люди.
Теперь