Джинн из консервной банки. Дарья Калинина
было три, плюс гостиная. У каждого члена семьи имелась своя индивидуальная спальня, даже у родителей Полины.
Этот момент показался Фиме достойным внимания. Если супруги не спят в общей кровати, а предпочитают ночевать каждый по отдельности, то это может говорить о неблагополучной атмосфере в их супружеской жизни.
– Молодец, – похвалил Арсений свою подругу, когда Фима сообщила ему о своих наблюдениях. – Но с другой стороны, мало ли по каким причинам люди спят в разных комнатах. Возможно, муж храпит.
– Или жена предпочитает по ночам творить.
– А это ты с чего взяла?
– Тут очень много картин, и все они внизу имеют подпись В. Белякова.
– Да, Вера Белякова – это мать нашей Полины. Но нигде не указано, что она художница. Собственно говоря, она вообще ничего, кроме средней школы города Луги, не заканчивала.
– И тем не менее картин тут масса. И рамы на них новые.
Арсений прошелся по дому, внимательно разглядывая развешанные на стенах полотна.
– Мне кажется, многим из них уже не один десяток лет.
– С чего ты взял?
– Городской пейзаж, – объяснил Арсений. – Вот этот дом, который есть на пейзаже, уже давно снесен, на его месте построено метро «Адмиралтейская». А в этом здании на Владимирском проспекте сейчас расположился торговый центр. Но тут на картине этот дом все еще заселен жильцами. И много других нюансов. Одежда пешеходов. Малое количество машин на улицах города.
– Наверное, она рисовала свои картины не один год.
– Я бы сказал, не один десяток лет. На многих картинах изображен наш город таким, каким он был лет пятьдесят назад.
– Неужели так много изменилось?
– Не очень. Но если присмотреться, то хватает. Например, такие троллейбусы были сняты с маршрутов еще в пятидесятых годах.
Всласть обсудить живопись им помешали.
– В доме точно никого нет, – отчитался один из полицейских Арсению. – Мы все осмотрели.
Но Арсений не спешил уходить из квартиры. Он стоял, смотрел, размышлял.
А потом спросил:
– Что это за дверь?
И, не дожидаясь ответа, подошел и распахнул ее. За дверью оказалась гардеробная, которая была битком набита женской одеждой. Отдельно имелись полки для обуви, подобранной по цветам. Только босоножек Фима насчитала около десятка. Но в одном нельзя было упрекнуть хозяйку: вся обувь была в безупречном состоянии, и к тому же ни одна пара не дублировалась. Не было тут двух пар синих туфель или двух пар черных ботинок. Для каждого комплекта одежды полагались своя обувь и сумка.
– Сколько же тут сумок! – ахнула Фима. – Это же невероятно!
Один из шкафов был забит сумками из кожи, замши, велюра, бархата и атласа. Дорогие бренды, модельные сумочки и что-то невероятно трогательное и винтажное, украшенное кружевом, бисером и вышивкой шелком.
– Мне тут нравится, – прошептала Фима. – Я тут останусь. Можно?
Арсений на ее шутку не отреагировал, он размышлял.
– Если у каждой основной спальни есть такая гардеробная, то мы их