Дочь твоего врага. Эве Лин
будет гудеть!
– Отлично, отлично, нам это надо. Пусть знают, что Краморы еще покажут всем, а с помощью Захарова мы просто раздавим этого щенка Сафина! – в его глазах так и видится лихорадочный блеск.
Мы с мамой молчим, хоть тут она не разделяет убеждений отца.
– Сегодня они сообщили, что придут часов в семь, – говорит она, глядя на мужа.
– Прекрасного, буду дома в шесть, пригласи слуг, надо встретить подобающе дорогих гостей, – отец поворачивается и смотрит на меня. – Ты готова, Арина? Вы, по-моему, с Глебом встречались один раз?
– Мне не нужно встречаться с ним, о его садистских подвигах трубит весь город. Как жаль, что ты этого не слышал, папочка, или просто не хочешь слышать… – в моем голосе так и сочится яд, но я просто не могу ответить спокойно. Они делают вид, что все нормально, но это не так. Я чувствую, что просто бьюсь об глухую стену, и мою мольбу никто не слышит.
Воцаряется тишина и тут кулак отца летит на стол. Удар и резкий звук.
– Только попробуй ляпнуть что-нибудь такое при них! – теперь вся ярость отца направлена на меня. – Это все слухи! Слышишь, слухи, не имеющие оснований! Ты должна быть благодарна, что они обратили на тебя внимание! И только попробуй что-то испортить!
Его лицо искажено в гримасе злости, а ноздри раздуты. Сейчас с него слетает маска хорошего показательного семьянина и любящего отца…
– А почему тебя ненавидит Сафин? – говорю совсем другое, не то, что хочет слышать отец. Пусть скажет, признается. Но этого, как и ожидалось, не происходит.
– Арина! Ты поняла меня!? – игнорирует он мой вопрос. – Как ты будешь вести себя при Захаровых?!
Смотрю на него. Выдерживаю этот взгляд. Раньше его взгляд давил, а сейчас мне уже все равно, мне осталось совсем немного…
– Как примерная дочь, у которой отобрали право выбора, – спокойно отвечаю я.
Кулак опять летит на стол.
– У тебя никогда не будет его, пока ты моя дочь! Живешь в моем доме! Как я сказал, так и будет! И попробуй только надумать сбежать! Найдем, и мало не покажется! – все это он мне словно выплевывает в лицо. Предупреждает и угрожает. Я знаю, что они меня найдут, мне просто не дадут выехать из города, но даже это меня не спасет. Только один человек мог бы меня спасти, помочь. Но ему это не интересно, хотя теперь я понимаю его и принимаю его нежелание этого делать.
– Спасибо, я наелась, – говорю, вставая со стула, так что он с грохотом падает.
Больше не говорю ни слова и иду прочь. Поднимаюсь в свою комнату, меня уже начинают душить слезы. Но стараюсь сдержаться. Я поплачу, только не при них. Собираю сумку в университет. Сегодня у меня три пары, поэтому даже выйду пораньше. Учеба была моей единственной отдушиной, там я хоть немного чувствую себя свободной.
Спускаюсь обратно, отца уже на кухне нет, может, ушел, а может – направился в свой кабинет. Так даже лучше.
Одеваюсь и вижу, как из-за угла выходит мама и направляется ко мне. Нет, не хочу сейчас выслушивать ее нравоучения: не обижайся на отца, он делает как лучше для тебя и все в таком духе.
Хочу