Через годы, страны и моря. Книга 9. Владимир Хардиков
а на Шаморе яблоку негде было упасть от наводнивших громадный пляж пришельцев изо всех уголков Дальнего Востока. А чего иного можно ожидать в последней декаде августа?
Певек, конечно, поразил своей неухоженностью, угольной грязью, которую приносили бегущие с гор ручейки, покрываясь угольной пылью, поднимаемой ветром с высокого террикона, расположенного по соседству с портом. Любой посторонний сразу бы подумал о находящейся поблизости шахте, но в том-то и дело, что городок ввозил уголь, а не вывозил. Из этого кургана также снабжались окрестные стойбища, рудники и шахты иного назначения. Отсутствие какой-либо растительности создавало какой-то неземной, «разгромленный» пейзаж. Обращала на себя внимание универсальная обувь: обычные сапоги, кирзовые или резиновые, и это летом. Наверное, зимой ходят только в валенках, если удается выбраться из занесенных пургой подъездов и не утонуть в сугробах на улице. Цивилизация в ее самом примитивном и отвратительном виде. Проживающий в городке народ давно свыкся с неухоженностью, принимая ее как обыденность, а приезжие поражались лишь вначале, но вскоре их заедала суета, и они спустя совсем недолгое время ничем не отличались от местных жителей. Никуда не денешься: «Бытие определяет сознание!» Самооправданием являлось глубоко укоренившееся в сознании, что «мы здесь временно». Хотя по давно известному утверждению американского педагога и критика Альберта Джей Нока: «Нет ничего более постоянного, чем временное!» И с этим нельзя не согласиться.
Распрощавшись с Певеком, последовали на запад, а льдов становилось все больше, и рассчитывать на улучшение не приходилось. Совершенно непривычно и необъяснимо выглядели действия капитана и старших помощников, когда «броненосец», не уменьшая хода, врезался в ледовые поля, не опасаясь повредить корпус или, того хуже, получить пробоину. Каждый серьезный удар сотрясающий корпус, отдавался во всем теле, прерывая дыхание, но ничего не происходило, а иногда судно почти полностью теряло ход, едва двигаясь на фоне разбитого льда, но потом медленно набирало скорость, раздвигая рваную трещину, змеей уходящую вдаль, образовавшуюся в результате удара форштевнем.
Василий Курбацкий имел впечатляющий послужной список, был опытным ледокольщиком и в своей спокойной манере говорил, что такие удары для «броненосца» не опасны. В качестве аргументов добавлял для справки, что в носовой части в районе форштевня толщина ледового пояса корпуса составляет 47 мм стали специального сорта, по бортам – немногим меньше. Некоторое разнообразие во время ледового плавания вносило появление нерп и белых медведей, которые, судя по их поведению, давно привыкли к проходящим пароходам и не очень-то их побаивались, сосредотачивая внимание на своих потенциальных жертвах. Нерпы являются основным пищевым продуктом белых медведей, вот и получается: где нерпы, там и медведи. Очень уж умильное удивление