Белая метель. Жизнь за свободу. Владимир Положенцев
воле, то извольте, бумагу дадим.
– Не понимаю… Не понимаю, – чеканил каждое слово Савинков, обескуражено качая головой. – На всяких проходимцев у вас деньги находятся, а на доброе дело… То господин Корнилов щедро отсыпает монеты какому-то сотнику Грекову, который набрав на них бандитов, грабит людей и обозы под Ростовом, то объявляется некий черкесец Девлет-хан-Герай, обещая поднять за 750 тысяч рублей горские народы. Не понимаю, господа, это выше моих сил.
– Денег мы черкесцу не дали, – сказал Корнилов. – Их опять же просто нет.
– Да, положение с финансами сложное, господа, – с благодарностью принял стакан чаю от корнета Алексеев. – Но основная проблема, конечно, люди. Алексей Максимович Каледин мне доносит, что из донских казаков под наши знамёна готовы встать лишь 149 человек. И записываются в основном мальчишки, господа.
Корнилов мысленно поморщился – ему, ведите ли доносят… не армия, а клуб по интересам. Но виду, конечно, не подал, внимательно слушал. Генерал Алексеев продолжал:
– Один юноша приписал себе аж 2 года к 14, а когда за ним прибежала мать, он залез под кровать, расплакался и ни за что не хотел выбираться. Даже дети готовы встать в наши ряды. Однако нам нужны опытные бойцы. Пока мы располагаем 2—3 тысячами штыков, главным образом из офицеров Южного и Юго-западного фронтов.
Корнилов, конечно, знал эту цифру, но она была приблизительной. Офицеры приходили, а потом, получив месячное жалование в сто целковых, пропадали. Объявлялись, как и говорил Савинков, в новочеркасских или ростовских кабаках пропившиеся, промотанные, а то и побитые. И некому эти разгулы было остановить. Следовало срочно создавать комендантскую роту. Но какие права она бы имела? Офицеры пока никому не присягали. Просто добровольцы. С этим пора заканчивать, думал Корнилов, без дисциплины и жестких требований ничего не получится. А, главное, пора привлекать их к делу. Большевики скоро будут у Ростова. Придется брать и мальчишек. Что ж, каждый имеет право в этот трудный час защищать родину и честь.
– Поэтому я и пришел к вам, господа, без… церемоний, – говорил Алексеев. – Предлагаю в воззвании усилить моральную составляющую нашего дела. Люди просто не понимают чего мы хотим, многие поверили большевикам. Следует четко прописать: Добровольческая армия должна стать на страже гражданской свободы истинного хозяина земли русской- ее народа. И через Учредительное собрание выявит державную волю свою. Перед этой волей должны преклониться все классы, партии и отдельные группы населения. Ну а в конце: вставайте в ряды российской рати, все, кому дорога многострадальная Родина, чья душа истомилась к ней сыновней болью.
Кто-то зааплодировал.
– Я позволил себе, господа, процитировать часть текста воззвания, который составил многоуважаемый Антон Иванович Деникин. Он сейчас пишет Конституцию. Думаю, никто возражать против этих слов не будет.
Никто возражать не стал. Черновой вариант воззвания