Знаменосец. Александр Строганов
обязан воспарить. И всё… Это нужно запомнить. И вам, и мне.
– Я запомнил.
– В успехе не сомневаетесь?
– Не сомневаюсь.
– Люблю вас, дорогой мой человек. Как будто осознаете все, а продолжаете сопутствовать. Как тот слепой за своим слепым товарищем… А может статься и не ошиблись вы вовсе. И у того семижильного, которого я представил вам в качестве образчика, слабости имеются. Познакомитесь – убедитесь. Но его еще поискать придется, а я – вот он, прошу любить и жаловать… Кроме того, вряд ли он окажется носителем идеи спасения человечества. С риском для жизни, безусловно. Непреклонные люди мечтой, как правило, не отягощены… Так что он вам не подходит. Я же – в самый раз.
Кулик-парикмахер
Кулик сказал:
– Бог его знает, хороший вы человек или нет? Скорее всего, плохой. Негодяй, скорее всего. Если, к примеру, со мной сравнивать. Хотя одеты вы чисто, пахнет от вас хорошо, будто только из парикмахерской. Или из прачечной. У нас столько прачечных! Обратили внимание? Ума не приложу, зачем маленькому городку столько прачечных? А парикмахерских и того больше. К слову, среди парикмахеров – я лучший. И вообще лучший… То и дело себе перечу, так что вы на мои терзания внимания не особо обращайте… С другой стороны, разве это терзания?
Кулик-идеал
Кулик сказал:
– Я – своего рода идеал. Ибо окончательно очистился. По крайней мере, близок к тому, как никогда. Идеал. Или камертон… Идеал или камертон? Как лучше?.. А можно и то и другое, что скажете?.. Вот когда воспарю, осознаете, насколько я был прав. Вспомните и осознаете.
Павлин
Кулик сказал:
– Я о скромности и прочих выкрутасах больше не думаю. Все кудрявое и козлячье наскучило. Всему цену познал. Всему и всем… Видите ли, со дна все выглядит таким, как оно есть на самом деле. Со дна колодца звезды и днем увидеть можно… Вот писатели оттепели до изнеможения, до крови бились. Писатели, философы оттепели. Правда, когда грянуло лето, невольно возник закономерный вопрос: «За что бились»? Так всегда бывает. Воронка… Ныли, плакали, кончали с собой, уезжали. Вагонами, составами. Я многих знал. Иных провожал. Порой приходила на ум паскудная мыслишка, Господи, сколько же их? Уж сколько уехало, а кухни все полнехоньки. И говорят, и говорят. И прежде говорили, и теперь говорят. Всегда говорят. И там говорят, и здесь говорят. Много, смешно, беспомощно… Одним из главных моих выводов является следующий: на самом деле все люди счастливы. Все, без исключения. Большую часть жизни. То есть счастье – привычное состояние человека. Только иногда, если случается что-нибудь этакое грустное или страшное, случается, предположим, беда или болезнь – на какое-то время погружаемся в растерянность. Когда зуб болит или деньги украли, например. Но рано или поздно все возвращается на круги своя. Вновь наступает безмятежность, счастия сестра. Другое дело – благоденствие свое обозначить и оценить мы не умеем, ибо привыкли жаловаться друг дружке по малейшему поводу. Разве не так?.. Скажите по совести, разве не хочется