.
глядывают снаружи в окна, мягко скользя по стеклу. Они как-бы выманивают парней и девок на улицу, приглашают на свидание, зовут к обоюдной любви… Весна пора спаривания; любовь неудержимая сила, сильнее магнита влечёт и притягивает парня к девушке, для взаимной любви, к соитию. Да, ещё, эта весенняя музыка; всё живое поёт: лягушки в озере надсадно трещат, птицы поют, собаки незлобливо лают, ещё деревенская поэзия – гармонь. Кто, в буйной молодости, удержится дома, когда в весеннем полумраке улицы, мелодично и призывно заиграет гармонь. Пьяно-ошалело и озорно рявкнет гармонь, всполоша, смоет с мест из-за стола за ужином парней и девушек, выманит на улицу. И так до самого утра, гармонист, неугомонно и протяжно, выводя мелодии невольно заставляет чувственно ворочаться с боку на бок, рано улегшихся в постель девок. А те девки, которым настала пора неудержимого влечения к своему жениху, не смотря на запреты старших, прячутся от баб, у которых всегда «мерещится в глазах», скрываясь вообще от посторонних глаз, потаённо прячутся по закоулкам, маскируясь вечерним сумраком. То там, то тут, из полумрака весеннего вечера, слышаться приглушённое девичье хихиканье и задорное ребячье прысканье впомесь с азартным хохотом. Пользуясь вечерней темнотой, парни близко присоседившись к девкам, их руки, нарушая запрет, лезли в запазухи и изнывая млели в похоти…
Невдалеке от села, по обширному болоту растёт кустарник – укромное место для любовных свиданий молодых пар, стихия для влюблённых. Где-то у пруда, в густых зарослях ивняка, повитого диким хмелем, примостился соловей. Своими чарующими трелями он пьянит будоражит буйные головы парней и девок. Здесь под влиянием песен весны и волшебной ночи, на лоне природы, многие молодые головы теряют рассудок, нарушают таинственный запрет, многие девушки становятся женщинами. Таков закон любви, таков закон природы… Любезные перемигивания, игра в переглядушки, при случайных встречах на людях, но Саньку Савельева, так влекло к Наташке, что он нетерпимо искал случая для взаимной встречи наедине. Её приятное на вид, едва покрытое редкими веснушками лицо снилось и виделось ему и не давало покоя. И случай вскоре подвернулся. В этот весенний тёплый вечер он встретил её одну около её дома, а увидя сердце у него затрепетало от нахлынувшей радости, словно пойманный голубь в руках. Подойдя к ней вплотную, он поздоровался с ней за руку и сказал:
– Я ещё вчера на тебя загляделся и не чаял встретиться! Послушай-ка, как сердце во мне ёкает! – он прижал её руку к своей груди.
– И у меня тоже, сердечко-то колотится! Слышь, как оно трепещется! – они оба от избытка чувств, весело рассмеялись.
Между ними завязался немудрящий разговор.
– Наташ, ты чувствуешь, как от черёмухи и от сирени дурнопьяном пахнет?
– Эх, где бы наломать цветков сирени, у вас случайно в палисаднике нету? – спросила Наташа.
– Нет, у нас палисаднике-то одна бузина растёт, да хмель вьётся! Пойдем лучше на озеро, вольным воздухом подышим, – предложил Санька.
Они пошли на озеро и стоя на берегу залюбовались на восходящую из-за изб луну. При лунном свете их фигуры контурно виднелись на фоне зеркально-светлой поверхности воды озера.
– Слушай-ка Наташ, хошь я тебе подарю колечко и серёжки с рубиновыми камешками?
– Неужели да не хочу! – попросту ответила она.
– Ну вот давно бы так.
Отдавая ей обещанные подарки Санька, как-бы спохватившись сказал:
– Слушай-ка, а за тобой должок есть!
– Какой должок?
– А помнишь мы с тобой летось поспорили: лягушки в озере квакают или крякают, и ты мне поцелуй проспорила, а отдать-то мне его и позабыла. Давай сейчас и расплачивайся! – настаивал Санька.
– А я уж совсем и забыла.
– А я не забыл, помню!
– Ну должна так должна, только расплачиваться буду не сейчас, а позднее, а то люди увидят, видишь тени мелькают, что подумают, – нежно улыбаясь, отговаривалась она.
Санька смотрел ей в упор прямо в лицо, глазами испрашивая разрешение, а тело его дрожмя-дрожало от предвкушения сладостного поцелуя. Его сердце яростно возгорелось, душа сладостно замлела, тело пришло в азартный трепет, но она лёгким движением рук, отшатнула его от себя, в тот краткий момент, когда его губы едва коснулись её пахнувших любовью уст. Искорка надежды мелькнула у него в голове и тут же погасла. До их слуха доносилось азартное пенье соловья, сидевшего и распевающего в густых вишнёвых зарослях церковного сада. Наслаждаясь пением соловья, они насчитали девять различных напевов и трелей. Зачарованные чудодейственной, лунной ночью, они незаметно для себя, засиделись за полночь. Стояла таинственная тишь весенней ночи, ветер стих, деревья застыли в торжественных позах. Село угомонившись спало. Пропели вторые петухи. Санька сказал:
– А ты Наташ знаешь, первые петухи полночь отпевают, вторые чертей разгоняют, а третьи солнышко встречают! – они оба весело рассмеялись.
– Ты, Сань, своим разговором прямо-таки меня совсем заинтересовал. Только ты в нём ни разу не заикнулся о самом главном, которое меня пуще всего интересует, так что не пора ли спать,