Неудача Кунцевича. Иван Погонин
дымом.
– Вы вот что, Мечислав Николаевич, – стряхивая пепел, сказал Филиппов. – Кислова на кого-нибудь другого поменяйте.
– Пусть вину искупает, ваше высокородие.
– Да мне его не жалко. Просто он вторую ночь без сна, упустить злодея может.
Глава 4
Агроном
Глаза у Кислова были красными, как у кролика. Его слегка покачивало, и Кунцевич боялся, что подчиненный свалится со стула. Но несмотря на усталость, с лица сыскного надзирателя не сходила довольная улыбка.
– В четвертом часу они прикатили, я уж уходить собирался.
На самом деле в это время Кислов прилег вздремнуть в свободном кабинете, строго-настрого приказав метрдотелю немедленно его разбудить, если в ресторан явится рыжебородый хозяин приметной булавки.
– Трое их было, уже веселые-веселые. Городовые мои на кухне прятались, я их кликнул и заарестовал злодеев. Они, конечно, возмущаться стали, кричать. Но когда я их обыскал, приутихли. Насчет двух других не знаю, а у рыжего вид точно поддельный, у меня глаз на этот счет – алмаз. Очки липовые[9], а прописаны по-настоящему. Я арестованных в участок отправил, а сам в адрес прокатился. Квартиру обыскал и вот это все нашел.
Надзиратель показал на лежавший на столе «велодог» и пачку сторублевок, завернутых в носовой платок.
– В револьвере только два патрона, а арестованный мною шуйский мещанин Домбрович – вовсе и не Домбрович, а… – Кислов достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и прочитал: – Арвид Густавов Варберг. Судился в четвертом году у мирового судьи пятого участка по 173 статье Устава[10], приговорен к штрафу в пятьдесят рублей. В виду несостоятельности штраф заменен арестом при полиции.
– Ты что же, его личность по картотеке установил?
– Точно так-с.
– Надо же, даже бертильонировать[11] успел. Как же тебе Кербера[12] с постели удалось поднять в неурочное время?
– Договорился…
– Можете, Кислов, – перешел на «вы» надворный советник, – можете, когда захотите! Рапорт написали?
– Вот-с, – засиявший надзиратель протянул листок.
– Отлично, – сказал чиновник для поручений, бегло просмотрев написанное, – еще бы ошибок поменьше, вообще было бы хорошо. О вашем рвении я доложу его высокородию. Можете рассчитывать на награду. Распорядитесь, чтобы этого Варберга ко мне привели, а сами до вечерних занятий можете быть свободны. Кстати, что это за статья – 173, не помните?
– Никак нет-с!
– Тогда попросите сторожа «Устав о наказаниях» принести. Не «Уложение», Кислов, а «Устав»[13].
Сначала Варберг вообще отрицал факт знакомства с Любовским. После очной ставки с официантом, который дважды обслуживал их в отдельном кабинете Крестовского сада, «вспомнил», что случайно познакомился с Иваном Дмитриевичем и тот его пару раз угощал. Когда же его узнали соседка Любовского и швейцар, а Кунцевич
Здесь – подложный вид на жительство.
Статья 173 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, предусматривала ответственность за «обмер и обвес при продаже, купле или мене товаров или иных вещей, а равно за другие обманы в количестве или качестве товара, или в расчете платежа, или же при размене денег».
Бертильонаж – система идентификации личности преступников, в основе которой лежат антропометрические измерения и составление соответствующей картотеки. Названа по имени создателя – французского криминалиста А. Бертильона. В России применялась с 1890 года, постепенно была вытеснена дактилоскопией.
Фельдшер сыскной полиции И.И. Кербер в сыскной полиции производил антропометрические измерения.
В ту пору в Российской империи действовало четыре уголовных кодекса: «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных», частично – «Уголовное уложение» и отдельный уголовный кодекс для военных – «Воинский устав о наказаниях».