Беседы Клеопатры. Валентин Колесников
Отсюда с высоты хорошо просматриваются чайные холмы в сплошных ухоженных кустарниках Индийского чая, сбор, которого сейчас в самом разгаре и Кшатру с верхушки пальмы хорошо было видно сборщиц чайных листов. Там занята за этим занятием его любимая девушка Ратна. Только девственницы допускаются до сбора этого изысканного чайного листа не старше восемнадцати лет. Жаль, только, что Кшатр так далеко от чайных плантаций и разглядеть, которая из девушек его Ратна ему не удается. Ратна, имя звучит, как драгоценный камень. Отец ее богатый торговец чаем из клана ростовщиков. Это их семейный бизнес и в период сбора чайных листьев все девушки селения заняты на уборке, а сам он занимается наймом дополнительной рабочей силы, перевозкой зеленых листьев и упаковкой просушенных чайных листов, ставших товаром. Кшатр пробовал просить руки у достопочтенного Анируддха, отца девушки, но, кроме насмешек челяди дома чайного плантатора над бедным крестьянином ничего из этого не вышло. Кшатр горько вздохнул, мечтательно глядя на чайные холмы, где двигались девушки. Оттуда доносилась веселая песня сборщиц чайных листов, и звонкий смех.
“Эй, бездельник! – окликнул его седой старик в белой чалме, – Я куда тебя послал?! А ты ничего не сделал до сих пор! Бездельник слезай и принимайся за работу!”
“Отец, день только начался. Я пророю каналы, для стока воды. И за день плантации высохнут, и соберем рис до последнего колоска”. Слезая с кокосовой пальмы, оправдывался Кшатр.
“Если ты так будешь работать, то век тебе не видать Ратны. Я разговаривал с господином Анируддха. Но он меня и слушать не стал. Сказал, что его дочь не пойдет к бедняку. Так, что ты забудь ее. У нас рядом из нашего крестьянского сословия есть много достойных девушек”.
“Нет, отец, я люблю ее и, признаюсь тебе, что и она меня любит. Иначе я бы ни за что не явился бы в дом к уважаемому господину Анируддху”.
“Ну и глупец же ты! – старик вздохнул, глядя с упреком на сына, добавил, – Посмотри на своих старших братьев. У них и хозяйство свое есть и внуков подарили мне. А, что ты можешь подарить мне? Бедняк есть бедняк. Ты еще молод, а пройдет год, два и не заметишь, как состаришься”.
“Отец, мне только двадцать лет от роду”.
“Ты не разговаривай, а бери мотыгу и что бы я тебя до захода солнца дома не видел. Придешь, на закате. Я тут тебе принес горшок с едой. Проголодаешься, поешь и снова за работу. Все грядки должны быть осушены, и до сезона дождей рис убран. Для следующей посадки дожди наполнят заводи и можно снова высаживать стебли риса. Я бы тебе помог, но не могу, старым стал, а, как известно старость не радость”. Старик, кряхтя, поставил узелок с едой под пальму и, опираясь на палку, медленно пошел вдоль рисовых полей в селение. Кшатр поднял узел с едой, и приладил его к стволу пальмы, прицепив к почерневшему отростку от пальмового листа. Затем поднял с земли мотыгу и побрел к грядкам белого риса. Хлюпаясь в воде, отпугивая редких змей, что плавали в воде грядок, созревшего риса, прочищал стоки