Майкинг-оф. Достоверные хроники. Анна Бондарева
тоже захотелось как можно быстрее покинуть это место, где всё вдруг превратилось в какой-то липкий паучий капкан, заводилой которого являлся режиссёр.
Нам очень повезло, и когда мы очутились внизу, услышали призыв главного ассистента режиссёра ко всем присутствующим:
– Все, кто хочет уйти, могут сделать это сейчас, после двери будут заперты до самого утра…
Народ охотно поглощал лиловый пунш. Приглушённый свет и мягкая музыка обволакивали всё, словно тёплое манящее облако. Томас начал играть свою музыку, и мне вдруг очень захотелось остаться. Ларс почувствовал это:
– Знаешь, если хочешь, можешь оставаться, ты не обязана лететь со мной завтра в Испанию…
На миг я совсем забыла о том, что купила билет и очень хотела посетить этот фестиваль. Лето в разгаре – а там море! И море победило!
Ларс был очень рад, что я решила уйти с ним и лететь в Испанию на следующий день вместе. Надо отметить, что поездка стоила того, и мы здорово провели время. Фестиваль был потрясающим, и та ночь, когда на сцене легенды танцевальной музыки сменяли один другого, осталась радостным воспоминанием.
Невероятная энергия свободы и радости, которую излучали десятки тысяч людей, собравшиеся в ту ночь на центральной арене фестиваля, очистила и омолодила меня вмиг; после нескольких месяцев разбора отношений с бывшим мужем мне нужно было в корне сменить обстановку. И это удалось, но ненадолго…
Через два месяца, 11 сентября 2001 года, мы с Ларсом сидели в самолёте рейсом Париж – Нью-Йорк… До Нью-Йорка мы так и не долетели; нас после трёх часов полёта развернули, и мы возвратились в Париж. Всё изменилось вмиг. На выходе из самолёта в аэропорту на нас набросились журналисты с возгласами: «Началась третья мировая война! Что вы почувствовали в самолёте?»
Глава 2. Бриллианты – лучшие друзья девушек
В Нью-Йорк я попала в том же 2001 году, на праздник Хэллоуин, 31 октября; прилетела уже из Далласа, где выполнила небольшой заказ для техасских клиентов, которые очень неплохо платили за рекламу незатейливой комфортабельной одежды из хлопка.
Меня поселили в квартале Гринвич-Виллидж, который славится своими легендами, однако, полагаю, что всё самое интересное закончилось там на Джими Хендриксе…
На протяжении первых ночей я совсем не могла уснуть; шум с улицы не позволял сомкнуть глаз, да и в воздухе витало нечто необъяснимое. Это был не дым, хотя пыль с пеплом иногда можно было увидеть и вдохнуть… Это было что-то необъяснимое – пустое и плотное одновременно, пугающее своей безграничной неизвестностью.
То, что случилось 11 сентября в Нью-Йорке, мне, наверное, было непросто сразу понять, так как в Нью-Йорк в этот день я летела впервые, и когда ходила по улицам Манхэттена, то познакомилась с ним совсем с другим, вне сомнений. Время в мире разделилось на «до» и «после» атак на башни-близнецы.
Уже в Далласе у меня было очень странное предчувствие,