Жертва. Юлия Владимировна Лихачёва
правил косу. Увидев гостей, отложил занятие и застыл изваянием, с лёгким прищуром рассматривая прибывших. Невысокий, крепко сколоченный, с блеклыми, чуть рыжеватыми волосами. Скуластое, покрытое красноватым загаром лицо не выражало ничего, лишь слегка раскосые светло-карие глаза смотрели с пристальным любопытством.
‒ Вот, Фёдор-агай, привёз тебе начальника из города, ‒ отрапортовал Кузьма, стаскивая с головы картуз.
Колычев выступил вперёд, представился, староста в ответ назвался сам, всё так же буравя гостя пристальным взглядом. Ответил, предвосхищая многие вопросы:
‒ Мы его хоронить не стали, вас ждали. В церковь пока отнесли.
Колычев коротко кивнул и спросил:
‒ Обнаружил его кто?
‒ Дети Лукиных, Катька с Колькой, ‒ ответил Фёдор. ‒ За ягодой в лес пошли и увидели.
‒ Поговорить с ними надо, ‒ произнёс Колычев. ‒ Но сначала на тело взгляну. Проводите, куда следует.
*
Церквушка, как и полагается, стояла на залитом солнцем пригорке. За нею притулилась приземистая изба ‒ школа.
‒ Тр-р-р-р! Стой! ‒ скомандовал Кузьма кобыле, натягивая вожжи.
Лошадь покорно встала, помахивая хвостом и отгоняя назойливых мух. Колычев соскочил с телеги и размашистым шагом направился к церкви. Чуть помедлив, следом за ним пошли и Гондырев с Булдаковым. Тихо скрипнула церковная дверь, будто вздохнула, сетуя на что-то. Комиссар без церемоний шагнул внутрь, в безмятежный полумрак и тишину, под взгляды святых, то ли печальные, то ли осуждающие. Теплилась лампада перед ликом Богородицы, у изображения которой замер человек в рясе.
‒ Прекратить! ‒ рявкнул Колычев, даже не разобравшись, что происходит и что именно стоит прекратить. ‒ Кто позволил?
Его голос взорвал хрупкую тишину, рванулся ввысь, к сводам, прокатился бесстыдным эхом по всем закоулкам. Человек у иконы вздрогнул и оглянулся. Окинул удивлённым взглядом Колычева, перевёл взгляд на стоящих позади него вотяков. Снова отвернулся к иконе, прошептал что-то одними губами, неспешно перекрестился и только после направился к пришедшим.
‒ Здравствуйте, отец Сергий, ‒ подал голос Фёдор. ‒ Комиссар прибыл. К покойному.
‒ Здравствуйте, люди добрые! ‒ поздоровался отец Сергий, останавливаясь возле них.
Голос у него был низкий, глубокий, словно обволакивал собеседника, обезоруживал и располагал к неспешной беседе. Колычев нервно дёрнул плечом, будто сбрасывая окутавшее было его спокойствие, как сбрасывают участливо положенную на плечо руку.
‒ Кто разрешил панихиду устраивать? ‒ спросил комиссар, но уже сдержаннее, чем собирался.
‒ Помилуйте, никто панихиду не устраивал и не собирался, ‒ ответил отец Сергий и жестом попросил всех выйти на улицу.
‒ Отец Сергий, ‒ представился он, оказавшись снаружи. ‒ В миру ‒ Сергей Иванович Зайцев.
Колычев представился тоже и тут же перешёл к делу:
‒ Мне следует немедленно осмотреть тело, чтобы составить протокол. Произошло зверское убийство, и я это дело просто так не оставлю.
Отец