Чудная деревня. Пятая часть. Тамбовский изгнанник. Татьяна Анатольевна Нурова
и Никита не понимал, когда он проехал ту грань что отделяла среднюю полосу и Сибирь. Там, где он жил было еще тепло и зелено, но ему уже казалось бесконечно далеким, тут уже голые деревья и снег. Красноярск ему понравился, было что такое в этом старинном городе, что цепляло его за душу, жаль, что он не может спокойно осмотреть город и остаться здесь хоть на какое-то время. Полюбовался на реку перед выездом из города. Могучая река неторопливо несла свои тяжелые воды, напоминая людям о том, что их жизнь быстротечна и бессмысленная. Огромные просторы вокруг, незнакомый запах, навевающий мысли о свободе, бунтарстве и о том, что он крохотная мошка без роду и племени. Мысли давили, куда он едет, будет ли там в Михайловке возможность жить или он просто погибнет на этих бескрайних сибирских просторах. Ему уже казалось вот закончится топливо в баке, и он замерзнет в своей машине, кому он здесь нужен, и никто его не знает. Дорога от села к селу становилось хуже. Никите повезло, морозы были уже крепкими, а снега мало, и машина шла довольно ровно на укатанной промерзшей дороге.
– А, весной здесь, наверное, и не проехать, вот уж точно глухомань,– думал он уже подъезжая к Михайловке. – Хорошо, что он еще в дороге набрал продуктов с запасом и всяких нужных вещей для выживания, осталось только надеяться, что все что он набрал пригодится и хоть здесь он найдет какой-то покой.
Двигался пока как не странно Никита без проблем, пользуясь навигатором. По навигатору да дорожным указателям он доехал до крохотной жилой деревушки перед Михайловкой, да и там ему просто махнул рукой прохожий направление в сторону уже почти заросшей разбитой дороги которая и вывела его к брошенному селу, не удивившись что кто-то едет в мертвое село. Въехав на пригорок перед селом Никита огляделся,– м-да все здесь выглядит печальненько и заброшенно. До снега или в слякоть он бы тут не проехал, но вот хоть здесь вроде как повезло, и он без приключений приехал куда его привела судьба. Село считалось заброшенным уже давно, еще при советской власти, и уже бывшие улицы все проросли деревами, постепенно сливаясь с наступающим на него лесом. Но центральная улица еще угадывалась и была явно заселена, не вся, в нескольких домах, разбросанных по ней жили живые люди. Дома стояли хоть и неухоженные, но жилые, и даже из многих труб тянулся слабый дымок от печей. Никита насчитал больше десяти дымящихся труб. Но те, кто жили в этих домах старались не привлекать к себе внимания, ограды домов выглядели заброшенными, если б не дым, то точно и не догадаешься что дома жилые.
Но наряду с целыми домами было много и завалившихся срубов, напоминавших кучи мусора,– и почему их на дрова то не разобрали,– удивился он про себя.
В самом начале села стояли даже два дома, вполне себе ухоженные, выбивающиеся по внешнему виду,– поленницы дров на виду полнехонькие, чистые стекла в домах, одна ограда соединяла два дома и была покрашена явно этим летом, да и двор выметен и вычищен, а вот дыма из труб нет, но это и не значит ничего, хозяев может просто дома нет. Явно за ними