Воины Игры. Шут Императора. Марина Ушакова
вспомнила тот день, когда ей пришлось впервые убить. Да, она не рождена, она создана, чтобы убивать! Девушки тоже могут быть убийцами или бойцами! И доказательством этому служат сотни других Огли-воительниц в иных мирах. Все Огли воины. А чего стоят ведьмы Лунной роты, о которой с восхищением рассказывал почивший волхв Дмитрий!
Кадет, который когда-то подсыпал яд в сосуд с водой, стал её первой, непреднамеренной жертвой. Он едва справился с замешательством, увидев вышедшего к нему на спарринг живого шута. Огли была убеждена, что она мальчик и, грозно вскинув кулак к потолку вскричала:
– Требую сатисфакции!
Волк с седой полосой на лбу мгновенно отреагировал на показавшееся ему это заявление шута весьма забавным. Он повернул кабину своего поста в сторону ринга и включил коммутатор. Капитан едва сдерживал смех, поинтереосвавшись:
– В каком виде сатисфакция тебя удовлетворит, шут Императора?
– Бой. До полного финала, – ответил дерзкий подросток, выпятив вперёд остренький подбородок.
– Отлично. Мне уже нравится. И какова причина? – отозвался капитан Алтхан, насмешливо осматривая других кадетов и пытаясь отгадать, кому придётя отвечать за неизвестный, но, определённо, мерзкий поступок. Шут никогда не кидался первым в драку, кроме тех случаев, когда отстаивал своё право находиться в школе кадетов. Очевидно, что кто-то крайне неосторожный перешёл шуту дорогу.
– Попытка отравить меня. Это оскорбление, и требую ответа! – Огли разматывал свою косу, звеня тяжёлой цепью.
– Кто тебя пытался отравить? – Капитан уже откровенно развлекался, откидываясь на спинку удобного кресла в ожидании красивого боя всерьёз разозлённого шута.
Огли смолчал, наблюдая, как толпа вышвырнула на ринг провинившегося кадета. И капитан вытянулся вперёд, чтобы получше рассмотреть мерзавца. Даже среди волков не приветствовались подобные способы избавления от врага. Мохваны считали яд оружием трусов, отчаявшихся придумать другой способ устранения врага.
– Твой яд на полу в коридоре, трусливый смерд, – прошипел шут.
Смерд озирался по сторонам в поисках поддержки, но тренеры-мохваны и его сокурсники, чтя гладиаторские правила, утверждённые в школе, лишь подняли вверх кулаки, призывая соперников начать бой.
– Ты боишься? – голос шута звучал ласково и вкрадчиво. Сощуренные голубые глаза изливали чёрную пыль, сверкая пронзительной ненавистью. Но шут не выпустил волну смердов, словно держа её в узде лишь для боя, для одного врага – того, кто пытался отправить его к царице нави самым позорным способом.
Смерд понял, что вызов брошен и, отступить сейчас означало навсегда опозорить себя и обречь на тяжёлые работы по прибытию на планету, а значит, забыть об армии. Более того, шут откровенно издевался над ним. В правой руке любимца Императора начал набирать обороты пайкчхик, а в левой сверкнул кинжал. С золотистых ногтей едва заметно струились узоры чёрной пыли. Шута