Огонёк души. Ольга Викторовна Аверс
Радовало только большое окно, выходящее в сад, за которым виднелась усыпальница рода, где похоронена мама. Я часто сидела на подоконнике и мысленно беседовала с ней. Представляла себе её лицо и говорила сердцем.
Каждый раз перед моим взором возникал образ женщины с чистой, светлой кожей, пышными медными волосами и прекрасным лицом, намного красивее моего.
После новогодней ночи весь день провела на подоконнике в мысленном трансе. Вызывала образ мамы в голове и жаловалась на свои беды. Спрашивала её, почему она меня покинула. Знала, что не услышу ответа никогда. Вопросы возникали в моей голове по привычке. Однако на этот раз я услышала голос, который сказал: «Прости, милая! Прости меня. Ищи защиты… »
А вот у кого искать защиты, я так и не расслышала. В глазах потемнело. Я свалилась с подоконника на пол и потеряла сознание.
Когда очнулась, за окном стояла ночь. В дверь барабанил отец. Я кое-как поднялась на ноги и дошла до входа, чтобы отпереть.
– Сафи! Почему ты молчишь?
– Извини, я спала.
– Плохо выглядишь. Азиз сказал, тебя рвало вчера.
Азиз! Значит, не задохнулся в подвале, червь поганый!
– Что ещё он тебе сказал, папа?
– Это ты устроила вчера пожар?
– Какая разница, что я отвечу. Всё равно мне не поверишь. Всегда слушаешь только Азиза.
– Сафи, дочка, ты пьёшь капли? – Радул проявил нежность.
Как это странно! С чего бы это?
– Вчера я пропустила из-за новогоднего ужина. Приём строго по часам. Праздничная трапеза началась в 9.00, а лекарство принимаю в 9.30. У меня не было возможности сделать это, папа. Ты же знаешь, что после приёма мне становится на несколько часов плохо и следует находиться в постели.
– Получается, ты пропустила приём?
– Да.
– Почему же не приняла их, как только вернулась к себе?
– А я же пожар в котельной устроила, папа. Ты же сам сказал. А ещё меня там вырвало. И всё это видел Азиз. Не хочешь спросить, что брат делал в котельной вместе со мной? Я-то понятно, поджог готовила в подвале, а он? Да, папа меня вырвало Азизу на ширинку и на рубашку, потому что держал меня и хотел изнасиловать. Тебе показать, во что превратилось моё вчерашнее платье?
– Что ты несёшь? – взорвался Радул.
– Я говорю правду! – не выдержала я. – Но ты почему-то мне не веришь. Как мне достучаться до тебя? Знаешь, а мне опостылела жизнь. Не буду больше капли эти пить. Болезнь так болезнь! Пусть лучше я умру, чем жить вот так в постоянном страхе за собственную неприкосновенность. Ещё хуже стать игрушкой Азиза! Папа, почему ты меня не слышишь? Ведь я твоя родная дочь, не он! Но ты всегда на стороне Азиза!
Я не ожидала, что моя речь возымеет действие перед отцом.
– Сафи, умоляю тебя, не прекращай пить лекарство! Ты сильно заблуждаешься в своих рассуждениях.
– В чём я заблуждаюсь?
– В том, что мне нет до тебя дела.
– А разве есть? Папа, меня Азиз пытается изнасиловать. Он лапает меня, зажимает в углах, а в подвале