.

       Я пытаюсь вернуться к работе – и не могу. Холодок все больше и больше начинает пробегать по спине. Только отравления не хватало! У меня же заказ!

      Тошнота отступает. М-да, тревожный звоночек. Надо бы попить активированного угля на всякий случай… Мало ли, что было в той шаурме.

      – Иди обедать! – зовет мать.

      Я тяжело вздыхаю и топаю на кухню.

      Там уже ждет тарелка. Набираю ложку борща и морщусь.

      – Ну-ну, свежий борщ, – мама садится напротив и приступает к еде. – Только вчера сварила.

      А я не могу. Не идет – и все. Дую и пробую. Желудок делает кульбит и просится наружу.

      Мама бросает на меня острый взгляд. Она ж врач. С ходу диагноз поставит и заставит пить марганцовку.

      – Я сейчас, – откладываю в сторону ложку и несусь в туалет.

      Прощаюсь с остатками завтрака. Меня лихорадит.

      С трудом полощу рот мятным эликсиром и на негнущихся ногах выхожу в коридор.

      Там уже стоит мама.

      – Слушай, Марин, а ты не беременная часом?

      Она смотрит на меня с научным интересом. Будто бактерию под микроскопом разглядывает.

      – Сплюнь, – вытираю потный лоб дрожащей рукой. – Только этого не хватало.

      – Так, я за тестом схожу, а ты борщ доешь, – командует родительница и подталкивает меня к кухне. – Или поищи, что поесть. Нельзя голодать.

      – Мам, да не беременная я, – вяло сопротивляюсь. – Мы с Толиком предохранялись…

      – И что? Я тебе как врач говорю, что все эти предохранения не дают сто процентной гарантии. Вот сейчас тест куплю – и все точно узнаем. Будет повод к мужу вернуться.

      Я со стоном закатываю глаза.

      Лучше к борщу вернусь. Тем более, что он уже не вызывает прежнего отвращения. Спокойно ем. И чего меня переклинило?