Женаты против воли. Татьяна Серганова
задыхалась от гари и пепла, умирала от бессилия, но не сдавалась.
А силы уходили.
Громче и жалобнее трещал щит, который уже с трудом держался под градом ударов, белели на глазах кнуты, утрачивая свою силу, и ящуры уже не так бодро рассыпались на части от моих попаданий.
Мне стоило отступить. Спуститься вниз, взять короткую передышку, глотнуть воды. Это не позорно. Это правильно.
Если бы здесь был единичный прорыв, я бы справилась. Но наложение… его нельзя закрыть в одиночку. Как бы я ни хотела.
Я лишь продлевала агонию и подводила себя к краху.
Снова болезненно звякнул щит, в последний раз принимая удары, и исчез, не выдержав напора.
И это неожиданно привело в ярость.
С громким воплем я бросилась на трещины в глупой попытке закрыть их своими руками… телом, но не смогла.
Ослепительный свет поймал меня в свои сети, словно я была не человек, а муха, попавшая в янтарь и застывшая там навеки.
Скосив глаза, я смогла разглядеть сквозь слезы и пот силуэт, возникший из ниоткуда.
– Ты кто такая?
Сфокусировав взгляд, я с трудом изучила красивого молодого мужчину в сияющей броне светлых. Золотистые локоны, чувственные губы и пронзительно-синие глаза, вмещающие в себя всю синеву неба.
Питер Монрей.
Мой жених, который никогда не станет мужем.
В последний раз мы виделись с ним года четыре с половиной назад.
Традиционное свидание, которое устраивалось в день тринадцатилетия невесты.
Питер приехал к нам домой с родителями, младшими братьями и сестрой Заликой, которая приходилась невестой Каю.
Я помню, как переживала и волновалась. Как выбирала платье, стараясь угодить будущему мужу, как отчаянно втягивала живот и пыталась найти у себя талию под язвительные насмешки братьев.
Они никогда меня не щадили и, глядя в глаза, называли кубышкой или булочкой. И это были самые добрые прозвища. A я в ответ грозилась поколотить их и подсунуть в постель лягушек.
– И чего ты распереживалась? – усмехался Кай, глядя на мое покрасневшее от натуги лицо. – Хоть чучелом нарядись, все равно это ничего не изменит. Питер обязан на тебе жениться. Таков закон. Тебя ему священники навязали.
Я знала это, но всё равно хотела понравиться жениху.
Все знали, как мне повезло, и чуть ли не каждый день сообщали об этом. Молодой, сильный, отважный, да еще и красивый. Словно с картинки сошел.
– Волосы словно пшеница спелая, глаза как небо ясное, – шептались служанки меж собой, думая, что я не слышу.
Знаю, подслушивать нехорошо, но я не могла удержаться.
Девушки кучкой собрались в тени сада, как раз под открытой террасой. Так что подслушать не составило большого труда.
– Силен, как сам Орел Монрей. Истинный продолжатель традиций легендарного предка. Я слышала, что он в одиночку уничтожил целое полчище отродий бездны.
– И закрыл за раз аж три прорыва.
– Да такой хорошенький… а ему Айрин сосватали, – вдруг горестно прошептала Тилли.
На нее тут