Отдел темных веков. Начало. Дионисий Шервуд
состояла из плотно сплетенных тел, но не людей или животных, а бесформенных сущностей исторгавших из себя ненависть, вражду и исполинскую злобу. Совершенная беспомощность породила волны острого отчаяния, накрывшие меня целиком.
Что я мог поделать? Я мечущаяся щепка между глубиной бушующего океана и бесконечной темнотой разверзшихся небес!
– Помощи прошу! – то ли завопил я сам, то ли это кричала моя отделившаяся от тела мысль, отбросив всякую гордость. – Помоги мне!
Я даже не понимал куда и к кому взывал о помощи. В памяти стали всплывать слова, что шептал мне Артос, называвший их молитвой. Как же там? Ну же, вспоминай!
Я орал сам на себя в попытке вернуть расплескавшееся по всей темной вселенной сознание. И полились слова… сначала медленно, словно преодолевая плотную преграду, а потом все быстрее и увереннее:
– Отче наш, сущий на небе, да святится имя твоё… да придет царствие твоё… да будет воля Твоя и на земле, как на небе! Хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долг наш, как и мы прощаем должникам нашим и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого! Ибо Твоя есть сила и слава во веки!
Я стал повторять эти слова непрерывно. Вокруг меня стало светлеть, тихонечко, но неумолимо и явственно, темные пятна стали отрываться от прозрачных стен тоннеля, по которому я мчался, и их места заменял свет. Вскоре не осталось ни единого темного следа и я уже выкрикивал слова молитвы с радостной надеждой, а не со страхом и ужасом.
– Куда бы теперь меня не вынесло – это будет хорошо и правильно, – думал я с восторгом, – это будет по доброй воле!
Сознание мое потерялось в лабиринте света, после чего полета я больше не чувствовал. Все пропало вокруг меня, время и место перестали существовать. Бушующее море света, словно подчиняясь руке своего владыки, стало успокаиваться. Водовороты вокруг стали утихомириваться и меня стремительно и мягко подхватило течение светлой и мощной энергии.
Глава 3
Как долго продолжался полет по световым волнам? Сознание подсказки не давало. Спиной я почувствовал, что лежу на чем-то твердом и, к моей неописуемой радости, неподвижном.
Я провел ладонью по лицу – ощущение было такое, словно на него наложили слой ваты. Прохладный, чистый воздух все больше наполнял грудь целебными ручейками, выгонявшими из тела сухость и внутренний жар. Я напряг и тут же распустил разом все мышцы – вроде все в порядке, ни боли, ни особой слабости не ощутил.
"Жив!" – промелькнула в голове радостная мысль.
Медленно, с ожиданием очередных неприятностей, я открыл глаза. Солнце сияло высоко в голубом небе, слегка омраченным низко ползущими мелкими, редкими серыми облачками, похожими на неухоженных овец из стада нерадивого пастуха.
Украдкой поведя глазами вправо-влево, увидел вершины высоченных стройных сосен. Ветки их были покрыты пожухлыми иглами, но свежие зеленые иголочки настойчиво переходили в наступление,