Я тебя не знаю. Иван Коваленко
с тобой, а потом пойду не к нему, а в отделение полиции. Но он и ошибается: «всего» в моей жизни нет.
– Когда вы прекратите избегать друг друга? – спросил Тимофей.
Варвара горько усмехнулась, и это могло означать что угодно – в том числе и «никогда».
А свадьбу их отмечали всем участком: Варвара-краса наконец-то нашла избранника. Хотя на самом деле все было иначе, и это жених нашел ее. Хотя однажды признался, что сотрудников полиции никогда не любил. Но ее полюбил и пообещал, что будет с ней и в радости, и в скорбях, и для нее старался измениться к лучшему.
Но что делать с одиночеством? И как вести себя, когда оно становится привычкой?
Такие вопросы он задавал Варваре, когда она пропадала на несколько ночей подряд, а если и возвращалась, то под утро и усталая настолько, что ни об объятиях, ни еще о чем-то не могло быть и речи. Она была спящим человеком, а спящих лучше не будить.
– Ну а ты, – спросила Варвара, – молчал сегодня?
– Да, но, представляешь, это ни к чему не привело.
– Он оказался насквозь лжецом?
– Она. И то, что она лжет, я знаю. Но это знание ни о чем. Я ничего не почувствовал.
– Тогда откуда ты знаешь?
– Ну ты же знаешь, что твой муж ни в чем не виноват?
Варвара не сразу, но кивнула.
– Вот и я знаю.
– Но она не твоя жена.
– Она из тех людей, что даются свыше, даже если встречаешься с ними вот так, после преступления: ты – следователь, а она – якобы несчастная вдова. Ее и вдовой-то не назвать. Так, подруга.
Вскоре они расстались. Варвара пошла работать, он – тоже.
Иногда дни бывают долгими, иногда короткими. А иногда тянутся бесконечно, и ничто их не остановит.
Лицо Алисы Григоренко перед его лицом в переносном смысле, потому что сидит Тимофей дома в своем кресле. Рядом горит торшер, и обстановка может показаться уютной. Если бы не ее лицо.
Она же не настолько безрассудная, чтобы травить таблетками! Только безумная будет поступать, как она. Но и поймать ее он не может. Ни одной прямой улики, а только вполне закономерные вопросы:
– если она невиновна, то как утром поняла, что он мертв, если лежала с ним в одной постели;
– а если виновна, то почему провернула все именно так: если уж давать ему таблетки, то по полной, а доза, судя по отчету, была «на грани», могла убить, а могла и нет.
– почему никуда не исчезла;
– почему ничего не сделала с запиской?
А записка перед ним: «Среда, 11.00, галерея “Петровка”».
Это не просто мероприятие, а шаг в будущее: наконец-то художник Давид получает приглашение (это уже выяснено) на организацию выставки. Никаких затрат с его стороны, хорошая реклама, хороший процент с продаж (которые обязательно будут).
Зачем убивать себя, когда дела начинают идти в гору?
Однако на допросе