Мои бывшие. Юлия Гауф
идти в поход – глупо, да и настроение пропало. Что за фотографии у меня получатся, если руки дрожат, я даже кадр не поймаю.
– Ян, ты чего? – Мирон стер с губ свою извечную усмешку. – Ты же не собралась реветь?
– Я… – выдохнула, зажмурилась, сцепила зубы. Не собиралась я плакать. Пока Мирон об этом не сказал. А как сказал – сразу слезы накатили.
– Так. Понятно. Пойдем-ка, – он бросил сумку, взял меня за руку, и вывел из дома.
И мы пошли. Молча. Мимо дорогой машины, из которой вышел стильный парень – явно тот, с кем Марина собралась на свидание. Мимо нашего дома – тоже богатого, пусть и не такого, как у подруги, но сад у нас намного лучше. Мы просто шли. И Мирон просто держал меня за руку. Держал, будто это в порядке вещей – его такое простое, и в то же время интимное прикосновение.
Моя кожа и его кожа. И улица. И солнце. И плевать, что я не в платье и босоножках, а в жутких штанах и кроссовках – кажется, Мирон и не замечает этого. Зато он заметил другое.
– Волосы, – мы остановились в парке, у лавочки в тени.
– Что?
– Я поправлю, – его рука на несколько секунд замерла у моего лица – Мирон словно решал – прикасаться ко мне, или нет. И сдался. Заправил прядь волос мне за ухо, а затем зачем-то стянул заколку, и распустил мои волосы. – Мне всегда нравились. Твои волосы. Я хотел поговорить насчет вашей ссоры с сестрой. Хотел спросить, но успеем. После того, как ты влепишь мне пощечину.
– За что? – зачарованно спросила я. – За что пощечину?
Боже мой, он так близко. Никогда не был ближе! На улице тепло, но я чувствую жар кожи Мирона – так плотно он стоит ко мне. И жар, и биение сердца, и дыхание, и его запах. Волнение. Все чувства во мне сплелись, разрослись, и грозили перерасти в нечто совсем иное. Прямо сейчас.
– За то, что я сейчас сделаю, – Мирон склонился надо мной, и поцеловал.
Глава 10
Тогда, годы назад, Мирон поцеловал меня. А я обманула его ожидания насчет пощечины, и поцеловала в ответ. Снова, и снова. У той лавочки в парке и начались наши с ним отношения, которых никто не ждал.
И не одобрял.
Марина была в ярости поначалу, обвиняла, что я дружила с ней только для того, чтобы к брату подобраться. Потом остыла, даже благословила нас. Мирону это благословение не нужно было, он лишь смеялся над сестрой, а мне важно было, что подруга поняла. Правда, Марина никогда не упускала возможности сказать, что Мирон не нагулялся. И будет изменять. А я буду плакать.
Но в итоге, память о наших отношениях были тем самым, что поддерживало меня все эти годы. А это значит… а не пошла бы Марина к черту со своим шантажом?
– Яна, слушай, – Марина схватила меня за руку, но я мягко высвободилась.
– Потом поговорим. Прости, мне нужно отойти.
– Куда? – сузила она глаза.
– В уборную. Будешь за каждым моим шагом следить? – закатила я глаза.
И пошла. В здание школы, ведь Марина следит за мной глазами. Обошла гардероб, и прямо по коридору до мужского туалета. Там лестница, а за ней – задняя служебная дверь. Хоть