Единственная. Стефани Марсо
я вообще плохо помню, – грустно пожала плечами Аделаида, помогая соседке отрезать куски кекса и ставить их на стол. – Возможно, могли сохраниться какие-то записи или номера телефонов, хотя бы, но.… В любом случае, по законодательству Авуар де Луе я уже считаюсь совершеннолетней и вполне могу жить одна. Правда, нужно решить вопрос со школой или найти институт.
– И то верно. Жалко, конечно, что школу твою снесли, а то, я думаю, тебя бы там с радостью приняли.
– Снесли? Почему? Неужели она кому – то мешала? – недоумённо воскликнула Аделаида, нахмурившись.
– Новому мэру она мешала. Урод он, самый настоящий, даже обсуждать его не хочется, – буркнула Елизавета, отмахнувшись. Уже второй раз всего за час Ада слышала о нём и, судя по резко отрицательным отзывам, население вряд ли с теплотой к нему относилось. Да и как можно хорошо относиться к человеку, который сносит лучшую школу в городе? – Представляешь, пришёл, словно из ниоткуда, и, хрясь, принял кучу никому не нужных указов. Писал и писал их целыми днями, наверное.
– Я слышала, что у него фамилия Тасканов, верно? Она показалась мне очень знакомой, но я не понимаю, почему. Вдруг Вы знаете? – откусывая кусок черничного кекса и запивая его тёплым чаем, поинтересовалась девушка.
– Ну, ты даёшь! Ты же в детстве не отлипала от Екатерины Александровны. Мэр новый – это брат её мужа, только они не общаются, насколько я знаю.
– Екатерина Александровна?
– Ну да. Она модельер, дизайнер. Сейчас почти все ходят в её нарядах, фабрика что надо. Есть и обычное, и люкс. Твой отец с ней хорошо дружил, да и ты тоже её жаловала, мне кажется, – рассмеялась Елизавета. – Ничегошеньки не помнишь, что ли?
– Всё забывается, к сожалению, – покачала головой Ада, пытаясь воскресить в своей памяти женщину с звучным именем. – Очень вкусно, кстати.
– Знаю, – уверенно кивнула женщина, отковыривая и кладя на тарелку подгоревшее тесто. –Тебе бы позвонить ей! А лучше сразу приди. А то вдруг у неё, как и у тебя, с памятью проблемы. Ты, кстати, какую фамилию сейчас носишь? Колер, как и тётка?
– Нет, она ещё в детстве оставила мне мою. Так что Петрова, конечно же.
– Ну, и слава богу. Отрезать тебе ещё кекса? Или чаю?
– Нет, спасибо. Лучше расскажите, что случилось с Вашим мужем, тётя Лиза?
– Лендон… – соседка неожиданно погрустнела и опустила вниз голову, не поднимая глаз. – Он же дальнобойщиком был, не переставал работать, часто не высыпался. Однажды его подняли на заказ посреди ночи в соседний город, стояли такие морозы…. Я просила его остаться, а он всё говорил: не могу, не могу, надо нести деньги в дом. Скользко было, фура перевернулась, а спасти врачи не смогли, – голос Елизаветы задрожал и она, схватив со стола платочек, тут же промокнула им глаза. – Тяжело без него. Но я безумно хочу верить, что он где – то тут, рядышком, присматривает, оберегает. Вот, бывает, сядет мне на окно голубь, а я точно знаю, что это Лендон меня проверить пришёл. Муравей на скатерти сидит и не уходит, а у меня даже доли сомнений нет,