Собиратель. Елена Ивановна Вербий
бледный вид этого бедолаги, когда он рассмотрит, кого остановил.
– Не все подчинённые пока в лицо начальство знают.
– Плохо ты, Коля, о своих подчинённых думаешь, особенно про гайцов. Фото нового начальника главка они раньше всех изучили, а уж машину твою каждый из них, ночью разбуди, опишет до последней царапки на стекле. К бабке не ходи! Так что не волнуйся, не остановят.
Лента дороги ровно стелилась под колёса. В ушах шелестел залетающий в открытые окна ветер. Колыванов хмыкнул, качнул головой и начал:
– Захар, понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но…
– Я долго думал, как бы поступил сам, – тяжело, как-то даже сурово перебил на полуслове Санджиев, словно не прерывался тот разговор. Он не отводил сосредоточенный взгляд от дороги. – Лиля как раз Альмину родила. И если б какая-то сволочь украла дочку, клянусь Великим Небом, я бы тоже ушёл за своим ребёнком, никто б меня не остановил, – Санджиев глубоко вздохнул. – Ты правильно сделал, что не стал его держать. А что с ним не пошёл… Я не знаю, как бы поступил на твоём месте. За все эти годы ответа не нашёл, – снова глубокий вздох. – Саша поступил, как должен был. У каждого свой путь. Я был неправ. Прости меня.
Он замолчал и протянул Колыванову руку. Николай Васильевич растерялся.
Это всё? Так просто? Они двадцать пять лет – полжизни – не разговаривали. Половину, едрит твою налево, своей жизни профукали на чувство вины и осуждение. А требовалось просто поговорить. Проходит всё, прошло и это. Теперь нам море по колено, и мы взлетим до облаков. Бразильский сериал. Эпизод пятьсот восьмой. Друзья встречаются после долгих скитаний, утрите сопли.
Колыванов пожал протянутую ладонь.
– Ну и дураки же мы.
– Факт, – подтвердил Санджиев и потребовал, – Теперь рассказывай, что там у Соловца.
– Там чудеса: там леший бродит, русалка на ветвях сидит.
Захар изумлённо покосился на него. Николай Васильевич пожал плечами.
– Что смотришь? Он так и сказал: «у нас чудеса». Мальчик, ещё утром живой и здоровый, обнаружен в школьном сарае в состоянии мумии. При осмотре тело рассыпалось в прах.
Санджиев протяжно присвистнул.
– Соловец пьяный что ли?
– Судя по голосу, нет. Перепуганный – да.
Помолчали.
– Много народу эти «чудеса» видели? – спросил Санджиев.
– Я так понял, трое: Соловец, судмедэксперт и старший опер.
– И всё? Действительно чудеса. А остальная группа где в это время была? Например, следователь? Соловец не сказал, кто следователь?
– Какая-то Белозёрова. Мне это ни о чём не говорит. Я никого не знаю.
– Зато я знаю, – отозвался Санджиев. – Это дочка прокурора Центрального района Славки Белозёрова. Помнишь Славку? Он со мной на следственном факультете учился на курс младше.
– Не помню, – хмуро ответил Колыванов. – Что за дочка? Умница-красавица?
– Овца. У меня на столе приказ о её переводе в прокуратуру лежит. Рука не поднимается подписать.
– Отличные