Ветер с той стороны. Сана Миллер

      * * *

      Им почти всегда везло – излюбленный столик с сиденьем, встроенным в книжный шкаф до потолка, как правило, пустовал. Никто из них не мог вспомнить, как они наткнулись на «Отражение», но по обоюдному негласному решению оно стало местом их почти ежедневных встреч за кофе, чаем или бокалом вина. Здесь всегда играла обволакивающая инструментальная музыка, звучавшая будто с изнанки сна, а бордовые стены впитывали все несовместимые с реальностью вещи, которыми делилась Агата. Не говоря уже о ягодных пирогах с заварным кремом, которые могли скрасить даже самый неудачный день.

      – Тебе правда не надоело со мной возиться? – спросила она, разливая травяной чай по чашкам, которые в полумраке зала походили на маленьких белоснежных призраков.

      – С чего ты вдруг решила об этом спросить?

      – С последнего раза, когда я спрашивала, твоё мнение могло измениться.

      – Когда изменится, я сразу скажу, – отрезал Ян и отправил в рот кусок пирога.

      – Надеюсь, что прямо, потому что намёков я не пойму.

      – Договорились.

      Ладонь девушки нырнула в сумочку. Что-то хрустнуло, и через секунду Агата уже запивала чаем белый кружок, извлечённый из блистера с ловкостью фокусника. Ян тактично отвёл глаза, чтобы случайно не выдать горевшее в нём желание заставить её выплюнуть чёртову таблетку.

      – Ты делаешь тест? – спросила она как ни в чём не бывало.

      – Делаю, делаю. Каждое утро.

      Агата едва слышно выдохнула.

      – Прости. Я просто не хочу, чтобы ты ещё что-то забыл.

      Ян примирительно поддел салфеткой пролитую каплю чая в сантиметре от её ладони.

      – До сих пор переживаешь за тот случай четырёхлетней давности?

      – Ты шахматы забыл, Ян!

      Он старался относиться к этому философски. Ну да, шахматы были его страстью с самого детства – Ян до сих пор помнил день, когда прадед достал с антресолей старинную тяжёлую доску в клеточку. Казалось, что между днём, когда мальчик с любопытством рассматривал лакированные фигуры, и первой победой на школьной олимпиаде была лишь пара выдохов. Шахматы стали его стихией, секретным миром, куда он уходил, когда не стало ни прадеда, ни родителей. Но в день, когда он попал в пространство, искривлённое Агатой, дверь в этот мир для него закрылась. Ян забыл всё, что знал о шахматах. И как бы он ни пытался вернуть себе это знание и вмуровать в собственную голову, оно ускользало, как слова, произнесённые на неизвестном языке.

      – Я же говорил, – взгляд Яна смягчился до предела – иначе не получалось в те редкие моменты, когда он видел Агату такой испуганной