Притворная дама его величества. Даниэль Брэйн
бы не вонь на улице, меня сшибли бы ароматы, исходящие от людей. Приходится не дышать глубоко и искать преимущества там, где их нет.
Я устроилась уже привычно – с ногами на сиденье, и уперлась спиной в стенку, а еще я предусмотрительно захватила пару накидок и сейчас скрутила их них подобие подушек. Я не знала, сколько нам ехать до очередного города, но очень хотела обеспечить себе хоть какой-то условный комфорт.
Что мы покинули город, я поняла по тому, что снаружи стало меньше криков и меньше вони. Значительно потеплело, и я выглянула в окно – мы ехали по какому-то проселку, впрочем, здесь все проселок, так, кривая дорожка, карета переваливалась и двигалась очень медленно, я рассматривала лесок вдалеке: несмотря на ночной снегопад, тот был черен, и сугробы за одну ночь будто просели. Скоро весна, отстраненно подумала я. Другой мир, тот, к которому я привыкла, весной отряхивался и оживал, но здесь я пессимистично рассчитывала на то, что вокруг лишь станет сильнее вонять. Или, что вполне может быть, мне доведется пробыть тут не так уж и много? Это чистилище, может быть, и как только я искуплю грехи, меня отправят в подобие рая? Как будет выглядеть мой личный рай? Тишина, покой, вокруг нет людей, и пусть даже ни моря, ни белого песка, ни кокосов, а просто деревенский домик и пара коров – справимся. Это в том случае, если я искуплю грехи, иначе мироздание вдруг решит, что я заслуживаю иного: клуб, люди, музыка, танцы – проще говоря, отправит меня прямиком в ад. Немного задумавшись перед этим, что мне хуже – жара или холод.
Я смотрела в окно и не видела ничего подозрительного. Абсолютно. Если не считать того, что вдалеке шли какие-то люди, возможно, крестьяне, и они вдруг бросились в сторону леса. А моя карета ни с того ни с сего рванула так резко, что я едва не слетела с сиденья.
Глава десятая
Кучер орал что-то неразборчиво, ржали лошади, а я прикусила язык до крови. Черт. Несмотря на то, что происходило что-то неправильное, я хладнокровно провела рукой по губам и, скривившись, недолго думая вытерла испачканную ладонь о сиденье.
Карета прыгала по неровностям, и я с каким-то обреченным интересом ждала, что она вот-вот опрокинется. Кучер что-то вопил, и я по голосу понимала, что он очень напуган. Но поскольку все происходящее было вне моего контроля, мне оставалось только засунуть в рот и зажать зубами кусок той самой чистой простыни, чтобы не прикусить себе еще что-нибудь, и ухватиться за сиденье, сидя на полу. Падать мне в любом случае будет больно, и пусть скорость у кареты не такая, как у летящей по МКАДу машины, сломанные руки или ноги при здешнем уровне медицины окажутся критичны. И хромота – не самый плохой исход.
Когда мне казалось, что еще немного – и мы точно перевернемся, и я даже вцепилась в сиденье что было сил и стиснула зубы посильнее, а потом уперлась ногами в сиденье напротив, карета остановилась. Ржали лошади, и кучер перестал орать и теперь, как я поняла, пытался успокоить обеспокоенных животных. Откуда-то донесся еле слышный крик отчаяния и боли, короткий, он оборвался слишком внезапно, чтобы я могла решить – все закончено.