Солдат удачи. Михаил Ахманов
– самый очаровательный из женских недостатков, – дипломатично отозвался Дарт, наблюдая, как пушистый летун облизывает царапину. Нерис кивнула.
– Покорми его, покорми, и рана твоя заживет быстрее… Он голоден и питается только кровью… но не всякой, а теплой, живой, и лишь от тех созданий, которые ему по нраву. – Пальцы ее коснулись ожерелья, чьи плоские раковины уже отливали синевой. Затем она поглядела на тучи, клубившиеся в вышине, и пробормотала: – Приходит синее время, период дождя и тяжести, еды и сна… обычного сна, ибо я слишком измучена для прорицаний… но силы мои восстановятся, и я спрошу у Предвечного… обязательно спрошу…
– Спросишь – что? – Дарт подтолкнул ее к проходу между дюнами. Женщина бросила на него удивленный взгляд.
– О нашей судьбе, разумеется! Ведь я – шира!
Первые струи дождя обрушились на них, когда до пещер оставалось четверть лье. Брокат взвизгнул, оторвался от ранки, обхватил лапками шею Дарта, защекотал его пушистой мордочкой. Нерис, охая и постанывая, ускорила шаг. Мокрая туника облепила ее стан и ягодицы.
Дарт шел следом, пялился на это зрелище, тащил мешок и размышлял о своем везении. Немалая удача! Тут, в чуждом и незнакомом краю, он встретил женщину! Настоящую женщину! Возможно, это стоит всех недавних бед, потери Марианны и пропажи Голема… Возможно, это знак судьбы: все, что происходит, делается к лучшему… Возможно, он уплывет с острова, избавится от криби – и так ли, иначе, но завершит свою миссию…
Он любовался походкой и стройными бедрами Нерис, и сейчас ему не хотелось думать о том, что у него на плече сидит вампир, что эта женщина, шира из Трехградья, повадками напоминает ведьму и что он скорее всего тащит мешок с принадлежностями ее ремесла.
Глава 3
Для жилья Дарт выбрал крайнюю из всех необитаемых пещер. Она была невелика, зато находилась подальше от криби, и рядом рос плодоносящий кустарник с гроздьями крупных ягод, похожих на виноград. Мысль о винограде время от времени всплывала в сознании Дарта; ему вспоминалось, что из таких сизо-синих гроздей делают веселящий напиток, который он пробовал в минувшей жизни. Он даже ощущал его вкус – терпкий, слегка кисловатый – и всякий раз испытывал чувство горестной потери. На Анхабе не было вина.
Сбросив мокрую тунику, Нерис рухнула на пол и вытянулась с блаженным стоном. В сгустившемся полумраке кожа ее приобрела оттенок старой бронзы, испещренной узкими полосками; они темнели всюду – на руках и бедрах, на животе и плечах, перемежаясь с кровоподтеками и царапинами. «Следы кнута, – сочувственно подумал Дарт, расстегивая пояс. – Ее били, и били жестоко. Почему?»
Пол пещеры зарос мягким, но упругим мхом, в котором нога не оставляла следов. В дальнем углу лежал скафандр – темный, мертвый, лишенный энергии. Но он был небесполезен, ибо автономные устройства из спаскомплекта, такие, как визор и целитель-прилипала, все еще работали. Опустив рядом мешок, Дарт посадил на него пушистого зверька – уже сонного, дремлющего – и сдвинул нагрудную пластину скафандра. Тут, в специальных ячейках, хранились прилипала,