Девочка-лёд. Анна Джолос
когда он снова резко впивается поплывшим взглядом в мои глаза. Смотрит абсолютно неадекватно. Может, принял что? У таких, как он, это вроде является нормой.
Шумно и беспомощно вдыхаю через нос. В лёгких совсем не хватает воздуха. Отдираю его руку от своего рта, и он как будто приходит в себя. Презрительно кривится и наконец встаёт с меня, трясущейся, как осиновый лист на ветру. Смутившейся до жалящего румянца на щеках. Потерянной и сбитой с толку.
Наркоман проклятый! Я слышала, что представители золотой молодёжи в поисках новых ощущений периодически балуются таблетками и тем, что посерьёзнее. Кошмар.
– В зал, Лисицына! – командует тренер, помогая пострадавшему Даньке подняться на ноги.
– Данька, – касаюсь его лица пальцами. – Ты как?
– Нормально, – отвечает, небрежно стирая кровь рукавом толстовки.
Уже в спортзале Пётр Алексеевич начинает разбор полётов. Строит класс шеренгой, заново разжёвывая правила поведения в школе. Затем после воспитательной беседы гонит взбудораженную толпу на разминку, отдавая во власть Пилюгина.
– А вы, трое, придёте после занятий отрабатывать своё наказание! – говорит он нам сердито.
– У меня другие планы, – громко заявляет Беркут, стаскивая с себя мокрую и грязную футболку.
– Я сказал, Беркутов! В три тридцать. Здесь! – безапелляционным тоном командует Пётр Алексеевич.
– Я не приду, у меня тренировка, – бросает в ответ Роман, вытирая всё той же футболкой свои тёмные волосы.
Девчонки, пробегающие мимо, шепчутся и пялятся на его оголённый, атлетично сложенный торс. А я не смотрю. Оно мне не надо абсолютно…
– В таком случае я буду вынужден сообщить Борису Олеговичу о том, что ты снова распускаешь руки вне зала!
– Стучите, мне фиолетово, – грубит мальчишка и, закинув дорогую майку в мусорное ведро, направляется к скамейке.
Садится, вытягивает вперёд длинные ноги и откидывает голову на стену.
– Вылетишь перед соревнованиями как пробка, Беркутов! Сам знаешь!
Тот скалится и закрывает глаза. Невыносимый до ужаса! Грубиян и хамло. Вот кто он.
Данька шмыгает носом, убирая от лица бинт.
– Кто первый начал, Князев?
Друг молчит. Как всегда.
– Беркутов? – обращается к нему тренер. – Ты?
– Да, – отвечает с вызовом.
А этот, конечно, согласен взять всё на себя. На самом деле, по-честному, они оба хороши. Задирают друг друга регулярно и поочерёдно. Даже не верится, что когда-то были лучшими друзьями.
– От тебя, Лисицына, вообще не ожидал! – качает головой тренер, и это простое порицание заставляет меня виновато опустить голову. – Грановская, я не понял, ты там язык разминаешь или голеностоп?
Тренер отвлекается, дабы приструнить выпускников, весьма неохотно выполняющих опостылевшие за одиннадцать лет физические упражнения.
– Дура бешеная, – слышу я в этот момент в свой адрес от Беркутова. И щека начинает адски гореть от его колючего взгляда.
– Рот