Вторая жена доктора Айболита. Евгения Халь
увидел результаты обследований, был в таком бешенстве, что чуть не поубивал всех. И меня, и Анжелу. Выгнать ее хотел. Я его еле уговорил. Сказал, что свои косяки мы сами и исправляем. И пообещал ему тебя. Конечно, в Москве второй брак не признают. Здесь же двоеженство считается преступлением. Но зато признают в Израиле, в раввинате. Горские –не единственная еврейская община, у которой разрешено двоеженство. Так что будем делать помолвку в Москве, а свадьбу в Израиле. Иначе Амир женится на чужой, из другой семьи. И тогда нам всем конец.
Я все еще не могла поверить в то, что происходит. Несмотря на то, что выросла среди горских. Или –как они сами себя называют –джууров. И, конечно, более-менее, понимала язык и обычаи. Вернее, думала, что понимаю до сегодняшнего дня. Но о такой дикости мне слышать не приходилось.
–Значит, папа, меня, фактически, приносят в жертву ради благополучия семьи?
– Мой бог, какая же ты тупая! Дедей тюри кином! –всплеснула руками тетка.
–Не ругайся, Раиса! –прикрикнул на нее отец. –Зачем рот пачкаешь? Еще и по матери ее покойной кроешь. Девочке и так тяжело! Нехорошо это! Совсем нехорошо! Маша умная. Маша поймет. Правда, дочка? –обратился он ко мне.
Я сглотнула сухой ком в горле. Он все набухал, набухал, и, наконец, прорвался слезами.
–Папа, ну как же так-то?
–Ээээ… –отец махнул рукой. – Ну что ж ты мне душу травишь, дочь? Думаешь, мне легко было? Знаешь, что я пережил, когда пришлось жене признаться, что у меня есть женщина на стороне? Какой позор перенес! В лицо мне плевали. Отец жены и вся ее родня. Никогда не забуду, как тесть мне сказал: "Мужчина тогда зовется мужчиной, когда он умеет уважать жену и род. И, прежде всего, это касается того, что в штанах. Удержать не смог –так хотя бы скрой результат". А я не хотел скрывать, дочка. Я тобой гордился. И твоей мамой гордился.
– Ну да, вторая жена –не позор. А на стороне – позор, –всхлипнула я. –Дикость какая-то средневековая. Боже мой, папа, двадцать первый век на дворе!
–Вот овца тупая! –снова не выдержала тетя. –Голова ватой набита! Вторая жена –это по горскому закону. А твоя мама – любовница, да еще и не наша, не из горских! И ребенок вне брака. Твоему отцу легче всего было тихо тебя в детдом сдать. И забыть навсегда, что ты есть. А он здесь на этой кухне, –тетка постучала по столу, –рыдал у меня на груди и кричал, что своих не бросает. Что ты в этом интернате погибнешь. И, знаешь, что? Мы, может, и не такие интеллигентные, как вы, русские. Книжек не читаем и в театры не ходим. Мы, может, и средневековые. Только у нас на Кавказе нет детских домов. Совсем нет, понимаешь? Если, как у тебя, что-то с матерью случается, то ребенка забирают соседи или родня. Нисим тебя ко мне и пристроил. А у меня свои дети есть. Но разве кто-то с этим считался? Отец тебя поил, кормил, и где бы ты была без него? А сколько отцов своих детей бросают? И теперь тебе нужно просто вернуть то добро, что ты получила. Иначе все будем побираться на старости лет. Разве мы это заслужили?
А разве я заслужила быть инкубатором семейного благополучия? И вдруг в голове молнией блеснула идея.