Товар из зоны отчуждения. Александр Афанасьев
не пошли бы вы…
– Полковник…
При подчиненных офицерах отказываться выполнять приказ, посылать по матушке того, кто его передал, – последнее дело. Но я уже понял, в чем дело. Этот лысый не армейский. И он в принципе мало что может сделать тем, кто засел здесь, на границе…
– Какие варианты в случае предательства Бармалея?
– Он понимает, что в этом случае рано или поздно будет уничтожен. Его бизнес, как и всех, кто остался там, замкнут на Россию, если он предаст – кислород ему будет перекрыт. Кроме того, к украм ему ходу нет, у них он числится личным врагом сразу у нескольких комбатов. Ему не получить прощения – даже если получит, его все равно убьют.
– Хорошо, – подумав, сказал Лисов, – допустим, убедили. Теперь что с обеспечением вывода?
– Четыре «Касатки» и звено истребителей на прикрытии.
– Ого! Нам и одну-то не дают.
– Это дело государственное…
По моментально сгустившейся атмосфере я понял, что лысый немного не вкуривает ситуацию… Не знаю, где и как он служил до этого, но до него не доходит, что только что он заслужил хороший пощак, как говорят на Кавказе. Но полковник Лисов предпочел этого не заметить по каким-то своим причинам.
– Хорошо. Теперь по прикрытию…
– Брусникин…
Я выходил из здания бывшего шахтуправления, поглощенный собственными мыслями, и не заметил сразу, кто ко мне обращается. Это был водитель. Водитель борзой черной «Тойоты», стоящей у здания шахтуправления, – с ноль пятыми почему-то, дагестанскими номерами. На этой «Тойоте», скорее всего, приехал лысый.
– Лейтенант Брусникин.
– Старший лейтенант. – Я положил руку в карман.
– Вас.
Я недоуменно посмотрел на телефон в руке водителя:
– Меня?!
– Вас, вас…
Я посмотрел на него. На телефон. Спутниковый, Thyraya. Взял.
– Алло.
– Александр?
Мой отец никогда не называл меня иначе. «Сашка», «сынок» – я никогда этого от него не слышал.
– Я слушаю.
– Человека, который приехал к вам в расположение, зовут Иса Исаевич. Сейчас я положу трубку и он перезвонит. Сделай, как он скажет, хорошо? Это важно.
Вот так вот.
Ни поинтересоваться, как дела. Ни сказать что-то про мать. Ничего.
– Александр, ты слышишь?
– Да.
– Кладу трубку. Это очень важно.
– Да.
Я нажал на отбой, дождался нового звонка – он последовал почти сразу.
– Александр?
– Для вас – Александр Иванович.
– Да, что нужно?
– Иван Александрович хорошо отзывался о вас.
С…а.
В спецназ не попадают просто так. Нужна очень сильная мотивация, чтобы все преодолеть, пройти и остаться. Такой мотивацией могут быть только два чувства – любовь и ненависть. Моим была ненависть.
Только мой отец мог до такого додуматься. Впрочем, после Чечни он стал совсем другим человеком. Настолько