#тыжеангел!. Татьяна Чистова
демон. – Но вам же важен результат?
– Да, и поскорее.
– Отлично. – Демон махом допил свой виски. – Почитайте наш оффер и через неделю встречаемся здесь же, подпишем документы. Не шариковой ручкой, как вы понимаете.
– Это больно? – зачем-то спросила Маша.
– Нет, улыбнулся ей демон. – Хотя, если подумать, что есть мгновение в сравнении с десятилетиями блаженства?
Маша одним глотком, как водку, прикончила мартини.
– А вы не врете?
Демон взял пустой стакан и принялся постукивать им по столу.
– Я правильно понимаю, что вы пришли к нам по рекомендации?
От его взгляда обдало морозом, сначала даже показалось, будто в зале включили все кондиционеры, или внезапно пришла зима, прием сразу январь. Зубы стукнули, и тут Маша заметила, что глаза у демона не голубые, а зеленые.
– Да, я читала отзывы о вас, – проговорила она. – Их много, все положительные. Отрицательных нет.
Мороз отпустил, даже дышать стало легче. На сцене зажигали три танцовщицы, из привата вывалился довольный в стельку пьяный мужик и ломанулся к сцене.
– Ну вот и славно. – Демон аккуратно поставил стакан на стол. – У вас неделя, Машенька. Ровно через неделю я жду вас здесь с договором. Надеюсь, вы приедете.
Он повернулся, высматривая официанта. Маша убрала бумагу в сумку и встала.
– Я приду.
И пошла к выходу. Ноги снова дрожали, зубы лязгали, но она не обращала на это внимания. Сумка с оффером оттягивала руку, точно внутри были кирпичи, а не бумага.
– Кстати, чернила можете принести с собой. Это допускается.
Маша повернулась, махнула демону рукой. Тот в ответ поднял полный стакан с виски и подвинулся на диване – к нему подошли сразу две стриптизерши на таких каблуках, что кружилась голова. Маша подумала, что в следующий раз закажет красное – отметить сделку, а дальше как пойдет. Ведь жизнь, настоящая, ее единственная жизнь, только начинается.
***
Тьма страшно дышала жаром, стены и потолок обжигали, стоило коснуться их макушкой или рукой. Пол раскалился, стоять на месте не было сил, но и деваться некуда – сверху, по бокам и позади раскаленный камень, и пахло так, будто чиркнули о коробок огромную спичку. Или сотню спичек о сотню коробков одновременно, стало душно, резкий запах забивал легкие. А впереди что-то тяжко шевелилось, дышало, и слышался негромкий приятный звон. Тьма впереди сгустилась, контуры стали четкими, и пленник шарахнулся назад. Но который уже раз врезался спиной в стену и едва не потерял сознание от боли. А тьма наступала, подходила ближе по раскаленным камням, запах сделался вовсе уж невыносимым. И где-то в толще тьмы что-то опять звенело, легко и радостно, так, что хотелось плакать не от боли – от счастья. Тьма замерла, точно сжалась перед прыжком, втянула в себя воздух, принюхивалась. Пленник вжался в раскаленную стену, зажмурился, и будто со стороны себя увидел – смешной, жалкий, растопырился жуком на булавке, еще немного – и расплачется. От это стало вовсе уж тоскливо, пленник