Четыре кубика льда. Карина Илларионова
у вас больше нет вопросов, я хотела бы…
– Мы не закончили, – угрюмо сказал Илья. – Сейчас мои коллеги займутся проверкой ваших слов. Думаю, им потребуется около часа или двух. И исходя из их ответов, мы решим, где и с кем вы проведёте сегодняшнюю ночь.
– Потрясающе! – Анна дёрнула плечом. – Если не возражаете, этот час я посплю. Разбудите меня, когда я вам понадоблюсь.
– Вы не выглядите уставшей, – задумчиво отметил Илья.
– У меня отличная тональная основа. Поделиться? – она криво улыбнулась. – Тоже будете выглядеть, как огурчик. Вы всё равно будете хотеть сдохнуть, но это не так уж и важно, правда? Главное, как вы выглядите. Для всех важно только это.
– Ну поделитесь, если не жалко, – лениво сказал Илья. Другой реакции на этот всплеск эмоций он придумать не смог.
– Что?
Он вздохнул:
– Идите спать, Анна. Я разбужу вас, когда получу ответ от коллег.
Анна вежливо улыбнулась и, из последних сил контролируя свой голос, сказала:
– Спасибо.
Дошла до спальни, плотно прикрыла за собой дверь и почувствовала, что ноги её почти не держат. Все силы ушли на то, чтобы держать лицо при разговоре с полицейским и достаточно убедительно отрицать своё особое отношение к Марку.
Анна упала на кровать, впилась зубами в подушку и беззвучно разрыдалась.
… восемь лет… многовато, чтобы всё ещё испытывать какие-то эмоции из-за пары недель отношений…
Но она их испытывала.
Каждый день, она помнила каждый из день из того недолгого времени, когда верила, что Марк в неё влюблён.
– Ты с ума сошла? – Рита делает затяжку и отставляет руку с дымящейся сигаретой в сторону. Школьная форма стоит слишком дорого, чтобы рисковать её прожечь. – Он же тварь. Шакал. Бегает за Олесей хвостом, чуть ли не пятки ей лижет. Нет, не спорю, внешне он ничего, но…
– Он классный, – легкомысленно говорит Аня, разгоняет рукой плывущий ей в лицо дым и зачем-то ворошит кончиком ботинка плотный слой оранжевых и жёлтых кленовых листьев. – Ты его плохо знаешь. Когда начнёте общаться чаще, ты поймёшь.
– Ты такая красивая…
Марк снова её целует, и Аня горит от его напора.
Они в его комнате.
На улице хлещет ливень, от окна с рассохшимися рамами тянет холодом. Старая кровать скрипит под двойным весом, но это их не смущает.
Отец Марка на смене, мать ушла в пьяный загул и не появлялась дома уже неделю, и им никто не может помешать.
– Хочу тебя! – шепчет Марк, покрывая поцелуями худую шею и тонкие ключицы Ани. Нетерпеливо расстегивает пуговицы школьной блузки.
Аня садится и заворачивается в одеяло.
– Не закрывайся, – говорит ей Марк. – Я не сделаю ничего, к чему ты не готова.
Аня смущенно смотрит на него исподлобья, не зная, как объяснить, что она, наверное, готова, но… Но комплексы, вечные комплексы… Её грудь слишком мала, бёдра слишком худые, а бельё слишком детское…
– Давай… Давай остановимся, – просит